— Да такой, что женщина, если ей и сто лет будет, за себя полежать всегда сможет, но готов ли за себя постоять в таком возрасте мужчина — вот вопрос.
— Хи-хи-хи, ха-ха-ха!
— Фролов, закрой-ка свой громкоговоритель. Не к добру, смотрю, раздухарился. Как бы плакать при смене дежурства не пришлось… — попытался одернуть опера дежурный, чтобы быстрее выпроводить на место происшествия.
Кулинич и сам любил анекдоты, причем, не только слушать, но и рассказывать. Но в данных обстоятельствах было не до анекдотов.
— Да ладно, Александр Иванович, разберемся, — посерьезнел оперуполномоченный. — Чай, не пальцем деланы, и головы не только для ношения фуражек годны…
— Тогда отправляйтесь, нечего время тянуть… Да не забудьте мне отзвониться, когда разберетесь, — на всякий случай напомнил Кулинич. — Сами знаете, сейчас начнут из УВД города и области спрашивать: что, да как? Не отмолчишься и пустыми фразами не отделаешься.
В словах оперативного дежурного был резон, но все дружно промолчали, словно и не слышали слов Кулинича. То ли молча соглашались, то ли близко к сердцу не принимали.
— Фролов, это возлагается на тебя. Слышишь? — видя такую реакцию членов СОГ, уточнил Кулинич.
Знал, знал опытный, не раз ученый дежурный, что если кому конкретно не поручишь, то и спрашивать будет не с кого. В соответствии с русской пословицей: «У семи нянек ребенок без догляду».
— Так точно, товарищ майор! Слышу. — Дурашливо вскинул руку к голове и выпятил огромную грудь старший оперуполномоченный. — Как только, так сразу!
— Давай без дурости, — оставался по-прежнему серьезен Кулинич. — Хватит дурака ломать! Отзвонись, как разберетесь. Понятно?
— Понятно, — уже без какого-либо скоморошества отозвался Фролов. — Чего уж не понять-то…
Члены СОГ потянулись на выход, а оперативный дежурный, закрыв за ними дверь на задвижку, пошел будить своего помощника.
Если не спать, то уж всем не спать!
Крючков Дмитрий Афанасьевич, 1959 года рождения, уроженец и житель города Курска, как значилось в милицейских учетах спецконтингента, он же Крюк, за свои тридцать лет уже трижды успел поспорить с законом. И трижды, не приняв урок впрок, этот спор проиграл.
Первый раз он был осужден Промышленным нарсудом, а точнее, судьей Промышленного суда Бессоновой Еленой Александровной, за злостное хулиганство, будучи еще несовершеннолетним. На пару со своим другом избили и порезали перочинным ножом одноклассника. Отделался легким испугом и условным наказанием.
