Но во внеслужебной обстановке поведение его менялось. Тогда у него было особое выражение лица, характерное для всех знаменитостей: заходя куда-нибудь в частном порядке, он никогда не смотрел в глаза встречным, его взгляд блуждал по сторонам, не задерживаясь ни на одном человеке, а удостоивая вниманием лишь потолки, лампы, столы, стулья, картины на стене или вообще устремляясь в пустоту. При этом Серж ухмылялся, зная, что все на него смотрят или как раз намеренно не смотрят, что, по сути, одно и то же. Иногда ему сложно было разделить свою жизнь на личную и публичную. Как, например, сейчас, в ресторане, — во время частного ужина он таки умудрился урвать себе кусочек общественного внимания.
Он посмотрел на бородача, потом на меня, складка исчезла. И в следующее мгновение он выудил из кармана пиджака мобильный телефон.
— Прошу прощения, — сказал он, изучая дисплей. — Я должен ответить на звонок.
Виновато улыбнувшись бородачу, он нажал кнопку и поднес телефон к уху.
При этом ни бородач, ни Наоми, ни я не слышали старомодного звонка или современной мелодии — вполне возможно, что в ресторанном гомоне ни один из нас не услышал, как зазвонил мобильник Сержа, а может, звук вообще был выключен, а сигнал переведен в режим вибрации.
Мог ли кто-нибудь заподозрить Сержа в обмане? Только не бородач, которому сейчас предстояло уйти несолоно хлебавши. Конечно, он мог бы усомниться в подлинности звонка, у него было полное право полагать, что его разыграли. Однако, как показывает опыт, обычно люди так не думают. Иначе это подпортит их рассказ, ведь они только что снялись с будущим премьер-министром Голландии, перебросились с ним парой слов, а он, как-никак, человек занятой.
— Да, — сказал Серж в телефон. — Где?
Он уже не смотрел на бородача и его дочь, для него они уже не существовали. Должен признаться, что играл он убедительно.
— Я сейчас в ресторане, — сказал он и взглянул на часы. — Раньше двенадцати не получится.
Я почувствовал себя обязанным уделить внимание бородачу. Я выполнял роль медсестры, выпроваживающей пациента из медицинского кабинета, поскольку врача уже ожидает следующий больной. Я сделал многозначительный жест, позволяющий бородачу и его дочери удалиться, не потеряв при этом лица.
— В такие моменты спрашиваешь себя, зачем мне все это надо, — вздохнул Серж, когда мы снова остались вдвоем, и спрятал свой мобильник. — Боже, такие вот прилипалы — сущее наказание! Была бы еще девушка симпатичная… — Он подмигнул мне. — Ой, извини, Паул, я забыл, что такие недотроги как раз в твоем вкусе.
