Все это было так драматично, и очень нравилось Магнусу. Он еще не устал от зрелища обычной жизни обычных людей, несмотря на течение времени и тот факт, что все люди, в конечном счете, были практически одинаковы.
И тут громкий выстрел заставил его поднять голову. Посреди комнаты стоял юноша с взведенным серебряным пистолетом в руке. Он был окружен разбитым стеклом только что отстреленного рожка люстры.
Магнуса переполнило чувство, которое французы называли дежавю — чувство, что ты был здесь раньше. Конечно, он и до этого бывал в Лондоне, двадцать пять лет назад.
Лицо молодого человека напоминало ему о прошлом. Это лицо из прошлого, одно из самых красивых лиц, которые мог припомнить Магнус. Лицо, настолько идеально высеченное, что превращало убогость этого места в пустой рельеф — настолько сильно горящая красота, что пристыдила сияние электрических ламп. Кожа юноши была такой белой и чистой, что казалось, будто она сияет светом. Линии его скул, подбородка и горла, открываемого расстегнутым воротником льняной рубашки, были так чисты и идеальны, что он выглядел практически как статуя, если бы сильно растрепанные и слегка вьющиеся волосы не падали ему на лицо, черные как полночь по сравнению с его прозрачной бледностью.
Годы снова утянули Магнуса назад, туман и газовое освещение Лондона более чем двадцатилетней давности наступали на него. Он обнаружил, что его губы произносят имя «Уилл». Уилл Херондэйл.
Инстинктивно Магнус шагнул вперед, казалось, будто движение вышло не по его собственной воле.
Юноша перевел взгляд на него, и Магнуса накрыло потрясение. Это были глаза не Уилла — глаза голубого цвета, как ночное небо в преисподней, отчаянные и нежные.
У этого же юноши они были сияющимии золотистыми, как хрустальный бокал, наполненный до краев бодрящим белым вином и поднятый в отражающихся лучах пылающего солнца. Эти глаза Магнус не мог представить нежными. Молодой человек был очень, очень милым, но его красота походила на когда-то красоту Елены Троянской, несчастье читалось в каждой линии. Свет его красоты заставлял Магнуса думать о горящих городах.
Воспоминания о тумане и газовом освещении отступили. Его мгновенный приступ глупой ностальгии закончился. Это был не Уилл. Этот сломленный красивый юноша сейчас был бы мужчиной, а этот мальчишка — незнакомец.
Тем не менее, Магнус считал, что такое сильное сходство не могло быть совпадением. С небольшим усилием он пробрался к мальчишке, когда другим обитателям игрового ада, похоже, было все ясно, и они не желали к нему приближаться. Юноша стоял один, разбитое стекло вокруг него походило на сияющее море, а сам он — на остров.
