Болшоу с супругой пригласили меня к ужину. Но раньше я предусмотрительно назначил свидание Миртл. Интерлюдия у нас кончилась. Ее сменило то же положение, что и прежде, с той разницей, что теперь оно стало еще тягостнее.
Улица, на которой жила Миртл, вела к парку. Едва я ступил на нее — а я немного опаздывал, — как тотчас увидел Миртл, которая, по-видимому, уже уходила, направляясь куда-то по своим делам. Вечер стоял светлый, и я еще издали определил, что она снова впала в глубокое уныние. В последние дни лицо у нее все больше вытягивалось. Я, наверное, холодная, бесчувственная свинья, но я окрестил это выражение «царевна-несмеяна». Ей-богу, она сгущала краски. Я искренне огорчался и — уж так я устроен, грешный человек, — слегка раздражался, что должен терпеть угрызения совести. Я ласково поцеловал ее.
— Прости, что опоздал. — Замечу, что я опоздал по вполне уважительной причине.
— Ничего, — сказала она суховато.
— Ты куда идешь?
Миртл потерла висок.
— К портнихе.
— А-а. Вот и хорошо, — сказал я остроумно.
Миртл бросила на меня взгляд, который говорил, что ничего хорошего в этом нет. Я обнял ее за талию — не могу не проявить участие, когда у человека такой убитый вид.
— Жаль, милая, что ты так подавлена. — Наверное, Миртл подумала, что кому бы говорить, да не мне, поскольку причина ее подавленности — мое поведение. Может быть, ты плохо спишь?
Миртл кивнула.
— Снятся страшные сны?
Миртл опять кивнула. Она на миг стряхнула с себя безучастность ради душераздирающего признания:
— Снится, что во мне два разных человека.
Черт дернул меня сморозить:
— Два? Тогда можешь спать спокойно. Пока не дойдет до десяти, это не страшно.
Проявлять к людям участие можно по доброте душевной, подтрунивать над ними, как немедленно выяснилось, только из жестокости. В оправдание могу сказать одно: я бы на ее месте посмеялся.
Мы дошли до конца улицы. Между нами и парком проезжали трамваи. Под деревьями, за оградой парка, лежали парочки; мальчишки играли в крикет. Я заметил, что к нам движутся на велосипеде два юнца из моей школы: наших по блейзерам везде отличишь. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это Бенни со своим младшим братом. Оба с отменной учтивостью сняли фуражки и, не пяля глаза, проехали мимо. При том, что ни одна подробность в облике моей дамы, конечно же, не укрылась от них.
Могу сказать, что Миртл, невзирая на свои терзания, была прелестно одета. Нельзя было не отдать ей должное. На ней было летнее платье из красивой набивной ткани — зеленый узор разных оттенков по ярко-желтому полю, а поверх пущены надписи от руки. На ногах американские туфельки. Прическа по последней моде.
