Ему всегда удавалось поставить ее в неловкое положение, а Сью очень не любила, когда кому-нибудь это удавалось.
— Вы так долго не появлялись, что я уже решила, будто с вами что-то случилось, — возразила она.
— Что, например?
— Вы могли переоценить свои силы и заработать сердечный приступ.
— С сердцем у меня все в порядке, — сказал Саймон терпеливо, словно сомневался в ее умственных способностях. — Похоже, вы просто зациклены на всевозможных болезнях. Вы что, постоянно навешиваете на людей ярлычки с диагнозами?
— Ничего подобного, — сердито произнесла Сью, покраснев. — Я работала в детском отделении и…
— Все ясно, — прервал ее Саймон. — То-то вы на меня так смотрите, как будто я ребенок, которому нужна опека. Наверное, мне следует предупредить вас, что я уже вполне взрослая личность, к тому же мужчина, поэтому лучше не подходить ко мне слишком близко, чтобы не нарваться на неприятности.
— Но вы должны признать, что нуждаетесь в заботе, — отважилась возразить Сью.
Он покачал головой:
— Я сам могу позаботиться о себе, и, полагаю, вы не будете строить планы, как стать для меня сестрой или матерью, уж не знаю, что вам больше нравится.
Вспомнив о своем страстном желании приготовить ему поесть и постелить свежую постель, Сью содрогнулась. Но смущение только подхлестнуло ее гнев.
— Вряд ли кто-нибудь захотел бы стать вашей сестрой, — огрызнулась она. — Вы холодный и жестокий. Вы так грубо вели себя с Дереком Барнсом…
— Неужели? Я просто хотел объяснить ему, что я приехал в Ригхолм не в поисках общения. Думаю, он это понял.
— Тогда зачем же вы приехали? — настойчиво спросила Сью.
— Я приехал, потому что здесь мой дом.
— Неужели вы думаете, что я поверю этому? — фыркнула она. — Вы родились совсем в другом месте и раньше никогда не выказывали интереса Ригхолму, хотя знали о его существовании.
— Пусть так, но все равно это правда. Однажды утром я проснулся и сказал себе — я еду в Ригхолм.
Сью взглянула на Саймона. Его голубые глаза смотрели на нее внимательно и спокойно. Он казался вполне искренним.
— Но вы, наверное, были больны, — сказала она, надеясь вытянуть из него побольше сведений.
— Нет, если только усталость вы не называете болезнью. Ничто так не истощает, как напряженная работа, — небрежно пояснил он. — А теперь, может, вы объясните, зачем вы все-таки приехали сюда, хотя я ясно дал понять, что желаю остаться в одиночестве. Было бы неплохо, если бы мы закончили беседу до того, как стемнеет и придется зажигать свечи.
