Только нужно всё сделать быстро, пока бабушка не пришла. А свечей на ёлке много!
Фридер зажигает спичку и снова быстро закрывает глаза, чтобы не видеть подарков. Спичка горит и немного обжигает ему палец.
— Ой-ой-ой! — кричит Фридер, спичка падает, он открывает глаза и берёт новую. Ну, теперь всё должно получиться! Он чиркает спичкой, поднимается на цыпочки, подносит спичку к свече и снова быстро зажмуривает глаза.
Вот сейчас свеча загорится, вот сейчас! Но она не горит. И спичка опять погасла.
«Нужно взять побольше спичек», — решает Фридер. Он чуточку приоткрывает глаза, берёт из коробка сразу четыре спички, чиркает ими, и они, потрескивая, загораются. Фридер ухмыляется и подносит их к свечке. Ура, свеча горит! Скоро загораются все свечи, а Фридер снова прищуривает глаза и крепко сжимает спички. И вдруг кто-то кусает его за руку.
— Ой-ой-ой! — пугается Фридер, отбрасывает спички и случайно задевает свечку. Она опрокидывается и падает… прямо ему на тапочку. Тапочка тут же загорается.
— Горят рождественские свечи… — весело поёт бабушка на кухне, а Фридер орёт во всё горло:
— Бабушка, бабушка, моя тапка горит, и я тоже!
Одним прыжком бабушка оказывается в комнате, другим прыжком снова исчезает из неё, тут же возвращается и опрокидывает на Фридера ведро воды.
Мокрый до нитки, он хватает ртом воздух и весь дрожит. От ужаса и от холодной воды. Она бежит по щекам, капает с волос, а в тапке появилась чёрная дыра.
— Ох, еле успела! — отдувается бабушка, переворачивает ведро вверх дном и садится на него, вытирая лоб. — С огнём играть нельзя, сколько раз я тебе говорила! Подожжёшь дом, и всё дотла сгорит! Ох, мне сейчас плохо станет!
У Фридера градом текут слёзы, он бросается к бабушке, сидящей на ведре, и всхлипывает:
— Бабушка, я же просто хотел сделать так, чтобы пришло Рождество! А теперь я почти сгорел!
— Господи боже, — вздыхает бабушка и прижимает промокшего Фридера к своей самой нарядной блузке. — Да уж, заварил ты кашу… Весёленькое у нас Рождество, нечего сказать!
Но потом бабушка больше ничего не говорит. Она относит ревущего Фридера в детскую, переодевает его в другие нарядные брюки, вытирает ему лицо, гладит по голове и говорит:
— Послушай, внук, всё и на этот раз обошлось. Хорошо, что у тебя есть бабушка, правда?
Фридер кивает, шмыгает носом и шепчет:
— Бабушка, я больше никогда не буду играть с огнём, никогда-никогда!
— Твоими бы устами да мёд пить, — кивает бабушка, берёг Фридера за руку и начинает петь: — Тихая ночь, святая ночь…
