. Эту тамплиерскую печать утвердил тридцать лет назад все тот же Бернар Клервоский на синоде в Труа. Мой отец был рад приезду тамплиеров, хотя и проворчал, глядя на их новые знаки отличия: «Ну вот, теперь уже и бедные храмовники украшаться взялись!» Священник отслужил подобающий сему случаю молебен, который нам казался нескончаемо долгим и тягостным. Вот уж трижды пропели «Отче наш», а он снова за Псалтирь взялся… Но наконец по благословению священника мой отец взял в руки пояс с ножнами, в которые был вставлен меч Жизоров, и сначала опоясал мечом Жана, а потом меня. Меч, которым меня опоясали, был еще древнее. По преданию, он принадлежал еще королю франков Сигиберту Шестому и носил имя «Гриффдурс» — «Медвежий Коготь», ибо, как вы знаете, этого Сигиберта, по легенде, родила медведица.
— Ха! — воскликнул Львиное Сердце. — Выходит, не случайно мы присвоили тебе медвежье прозвище, коли тебя и в рыцари посвящали Медвежьим Когтем.
— Но не успел я возликовать, что меня приняли в рыцарство, — продолжал Робер, — как еще большая радость свалилась на мою голову. Тамплиеры окружили меня со всех сторон, и я был объявлен новициатом ордена Бедных Рыцарей Христа и Храма Соломонова. Вы понимаете, меня приняли в тамплиеры, а Жана — нет. Правда, мой отец объяснил ему, что он остался единственным сеньором Жизора и не может, как я, идти в крестовый поход.
— Должно быть, после этого сеньор де Жизор возненавидел эн Робера, — сказал Амбруаз.
— Вероятно, — кивнул Робер. — Однако вскоре он тоже стал тамплиером. Причем сразу двух орденов.
— Как это? — удивился Ричард.
— Я же говорил, что тогда орденов было несколько, и каждый оспаривал свое право считаться истинным. Тех тамплиеров, к которым был причислен я, возглавлял великий магистр Бернар де Трамбле. А покуда я принимал участие в крестовом походе, в Жизор по очереди явились другие великие магистры и тоже приняли Жана в тамплиеры. Первый именовал себя Андре де Монбаром, одним из самых первых храмовников. Может быть, это и впрямь был он, а может быть — самозванец. Бог его знает. Второй был Бертран де Бланшфор, унаследовавший титул великого магистра от Черной Черепахи. Так Жизор стал комтурией [31] одновременно двух тамплиерских орденов.
— Прыткая свинья из двух корыт жрет, — ввернул Ричард аквитанскую пословицу.
— Вот когда Жан действительно возненавидел меня, так это после моего возвращения домой, — сказал старый тамплиер и вдруг расплылся в улыбке, — Десять лет я скитался по свету, участвовал в разных стычках и битвах, дослужился до звания шевалье ордена, был ранен во время взятия Аскалона, который много раз то захватывался сарацинами, то вновь переходил в руки христиан. За отличия я был удостоен особой награды — мне вручили перстень царя Соломона, найденный в одном из кладов под Тамплем. Однако я отказался, оставив перстень в общей тамплиерской сокровищнице. После смерти славного магистра Бернара де Трамбле орден возглавил тот самый Андре де Монбар, который, возможно, и был самозванцем. А когда умер этот, на его место выбрали Бертрана де Бланшфора. Только теперь я догадываюсь, что все здесь происходило не без лукавого ока Жана де Жизора. А тогда мне просто не нравилось происходящее. Я по-прежнему служил верой и правдой, старался не думать о плохом, но такого воодушевления, как при Бернаре де Трамбле, уже не осталось. Наконец я отпросился на побывку.
