— Время от времени? — Адам был заинтригован.
— Может, позволишь спросить, как часто ты сам встречаешься с женщинами?
— Постоянно, — рассмеялся Адам.
— Это совсем другое дело.
— Ты еще надеешься, что я познакомлюсь с какой-нибудь девушкой, которая привьет мне вкус к оседлой семейной жизни?
Мэри пожала плечами.
— Можно подумать, я забочусь о себе.
— Вот именно — но для моего блага.
Выражение лица Мэри изменилось — она мгновенно посерьезнела.
— Мне бы не хотелось заострять на этом внимание, но до твоего дня рождения осталось чуть меньше трех месяцев. Ты пообещал мне принять решение, когда тебе исполнится тридцать лет.
Адам поднялся и подошел к окну. Вид отсюда был потрясающим — залив, мост Золотых ворот, солнце, которое отражалось в миллионах окон зданий, столпившихся у берега. Несмотря на долгие странствия, Адам еще никогда не бывал в городе, который сумел бы потеснить Сан-Франциско в его сердце. Но при всей любви к городу Адам не мог представить себе, что будет видеть только его до конца своих дней.
— Три месяца ничего не решат. Я просто не могу, мама.
Мэри подошла и остановилась рядом с ним.
— Я разочарована, но не удивлена. — Она долго молчала, затем добавила: — Я могу подождать. К тридцати годам ты так и не принял решение. Возможно, тебе найдется, что сказать мне к тридцатипятилетию.
Адам обнял мать за плечи и, как всегда, поразился ее хрупкости. Если бы ее размеры соответствовали ее упорству и настойчивости, Мэри могла бы стать соперницей лучшим борцам мира.
— Наверное, ты права. В тридцать пять лет я пойму, каким идиотом был, что не женился в тридцать лет, но если такое случится, это будет моя беда, а не твоя. Что бы ты ни решила, это останется твоим желанием, а не моим.
Мэри обняла его за талию.
— Я люблю тебя, Адам, но когда ты говоришь вот так, то становишься моей самой неразрешимой проблемой.
— Спасибо, мама. — Он поцеловал ее в висок. — Я так и знал, что ты меня поймешь.
— Поймешь — как бы не так! Если бы я знала, что это поможет, я давным-давно уже заперла бы тебя дома и заставила измениться. Не думай, что я отказалась бы прибегнуть к помощи психиатра. Какой мужчина в наши времена и в таком возрасте откажется возглавить дело в тридцать два миллиона долларов?
— Господи, неужели ты столько стоишь?
— Столько стоим мы, Адам. Твое имя по праву должно значиться здесь рядом с моим.
— Из этих денег я не заработал и десяти центов.
— Прошу тебя, только не говори, что ты превратился в одного из фанатиков, утверждающих, что «унаследованные деньги — грязные деньги». До сих пор я мирилась со всеми твоими выходками, но клянусь, после смерти мой призрак будет преследовать тебя, если ты отдашь заработанные тяжким трудом деньги какой-нибудь дурацкой секте.
