Сура, которую так хорошо знали мы все, оказала умиротворяющее действие. Когда Фатеме-бегум нараспев произнесла: «Всякий, кто на ней, исчезнет…» — раздались восклицания «Увы!» и горестные стоны. Мы продолжали за нею: «…и останется вечно лик Господа твоего со славой и достоинством…» — и успокоили нас слова эти и наши голоса, звучавшие согласно.
В комнате стало тихо. Женщины принялись понемногу утирать слезы, пригладили волосы и подобрали разбросанное, словно стараясь не расставаться с опорой разделенной скорби.
Когда женщины царского рода начали прощаться, вокруг Султанам собрался небольшой круг. Даже самая высокая из них казалась хрупкой рядом с ее мощным телом. Одной из первых отбыла наложница шаха, родившая ему двух младших сыновей и потому способная перевесить шансы взрослых наследников. Я смотрел, как Султанам благодарно расцеловала ее. Без сомнения, она уже начала собирать союзников для Исмаила.
Женщины столпились и вокруг Султан-заде, матери Хайдара, притворно утешая ее. Лицо ее покраснело от изнурения искренними рыданиями, но в глазах горело пламя. Грузинки стояли с нею; затем подошла Гаухар, старшая дочь покойного шаха, и расцеловала ее на прощание в обе щеки, что-то шепнув на ухо. Султан-заде просветлела. Гаухар должным образом попрощалась с Султанам, накинула свой темный чадор и отбыла.
Комната быстро пустела. Пери подошла отдать дань уважения Султан-заде, и обе женщины произнесли соболезнования о награде в раю за достойно прожитую жизнь.
— Теперь все изменится, — добавила Султан-заде, сложив губы, чтоб запечатлеть поцелуй на щеке Пери. — Могу я надеяться на вашу поддержку для моего сына Хайдара?
Я знал Хайдара только как испорченного сластолюбца, никогда всерьез не изучавшего искусство править. Но когда это могло разубедить царевича в том, что он достоин трона?
Пери отпрянула:
— Да как вы можете просить о таком, когда мой отец лишь едва!..
Верхняя губа Султан-заде слегка вздернулась, будто маленький голодный хищник собрался показать клыки.
— Я не хотела явить неуважение. Вы бы поняли меня, будь у вас свои собственные сыновья.
Пери не обратила внимания на попрек.
— Как бы страстно вы ни хотели продвижения своему сыну, традиции нарушать нельзя, — ответила она. — Есть закон, которому следуют, когда нет завещания. Вы знаете, в чем он?
— Нет.
— Старейшие встречаются, чтобы обсудить наилучшего преемника. Так было, когда избрали моего отца. Во времена неустойчивости закон — это все, что нам остается.
