Я осторожно приподнялась на постели, ожидая в любую минуту вспышки боли. Но тело было легким, я чувствовала себя прекрасно. Услышав, что я зашевелилась, Саймон медленно повернулся. Не знаю, стал ли любимый человеком, но он остался таким же прекрасным, как и был.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Отлично!
Саймон приблизился и подозрительно всмотрелся в мое лицо:
— Ты меня успокаиваешь?
— Нет. Мне действительно очень хорошо…
Он еще некоторое время сверлил меня взглядом.
— Наверное, надо покормить его? — сказал, наконец, он, переведя взгляд на Адриана.
Тут только я поняла, что бессовестно проспала всю ночь, даже не вспомнив о сыне.
— Он же, наверняка весь мокрый! — ахнула я.
Саймон отвел взгляд.
— Нет. Я разворачивал его.
— Этого не может быть! — закричала я. — Дай его мне!
Дрожащими руками я принялась раскручивать пеленку, как вдруг зазвенел колокольчик.
— Это Александра и Себастьян. Он осмотрит тебя и малыша. — кинул мне любимый, выходя из спальни.
Я впилась взглядом в маленького Адриана. Худенькое безжизненное тельце, плотно закрытые глаза с длинными темными ресницами. Я погладила маленькую, еще мягкую головку, плечики, ручки, сжатые в кулачки — все бесполезно, он не просыпался. Сердце пронзили страх и острая жалость.
Дрожащими руками я прижала его к груди, набухшей молоком. Маленькая головка казалась кукольной, лишь по движению выступавших ребер я понимала, что малыш жив и дышит. Я замерла, ощущая теплоту своего ребенка. В наступившей тишине слышно было, как тикают часы.
Потом послышались шаги и в спальню в сопровождении Саймона зашли Александра и Себастьян. Врач бесцеремонно забрал у меня Адриана и передал его Саймону. Попросив их выйти, Себастьян внимательно осмотрел меня и снова взял анализ крови. Глядя на цифры на дисплее, он довольно заулыбался и даже сказал мне что-то, хотя я не поняла ни слова. Зашли Александра и Саймон.
— Сабастьян очень доволен тобой. — перевел Саймон. — Ты восстановилась очень быстро. И он разрешает тебе встать.
Александра за его спиной торжествующе скрестила руки над головой и подмигнула мне. Лицо Саймона озарила радость, но уже через мгновенье его сине-серые глаза стали пасмурными. Он протянул Себастьяну ребенка. Тот в своей обычной сдержанной манере задал несколько кратких вопросов. Я видела, как с каждым ответом Саймона мрачнело лицо врача. Он положил Адриана на кровать рядом со мной и долго осматривал. Он слушал его, делал какие-то анализы, ощупал каждый сантиметр тела. Мое сердце билось так, что, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. Весь мир сосредоточился в хмуром лице Себастьяна. Наконец, врач заговорил.
