- Но ты же не подписывал его, это была анонимка.
- Правильно, а если бы у меня был псевдоним, я бы подписал. Вот, смотри, если я возьму псевдоним «Федор Достоевский», то у меня уже сразу будет несколько хороших романов.
- Но Достоевский же умер. Это плохая примета – брать имя покойника.
- Да, я тоже об этом думал. Тогда другой вариант – Патрик Зюскинд, он как раз живой.
- Подожди, вас же тогда будет двое, и все будут вас путать.
- Да? А, может, удастся уговорить Зюскинда взять псевдоним «Федор Достоевский»? Вдруг он не знает об этой примете.
- Знаешь, Антонио, не надо брать псевдоним «Зюскинд». Вдруг в Мексике начнутся еврейские погромы.
- Н-да… Ну, что, Мария, похоже я в творческом кризисе. Придется оставить это скабрезный стишок, который я нацарапал ножиком на двери Рамиресов неподписанным.
- А подпишись своим именем.
- Ты что, дура, Мария? Рамиресы придут и набьют мне морду
- Тогда подпишись именем нашего соседа, этого негодяя Хавьера.
- Прекрасная мысль, Мария. Правда, жаль, что мое произведение будут приписывать другому, но зато вечером мы увидим, как семеро Рамиресов бьют Хавьера. Иди, Мария, купи пива и поп-корна, а я вынесу два кресла на лестничную площадку.
- Антонио!
- Что, Мария?
- Откуда эта помада у тебя на щеке?
- Не говори глупости, Мария. Это боевой раскрас. Во мне проснулись гены моих предков.
- Ты имеешь в виду своего дедушку – стоматолога?
- При чем здесь? Мы же происходим от древних ацтеков, а они выходили на тропу войны раскрашенными и хорошо одетыми.
- А ты вышел на тропу войны?
- Естественно! Иначе зачем бы я надел свой лучший костюм и так надушился.
- А с кем ты воюешь?
- С бледнолицыми. Ведь это они научили нас пить огненную воду и трахать наших женщин. Я пошел им мстить.
- И как ты будешь это делать?
- Еще не знаю. У меня всего сто долларов, мне может не хватить, поэтому я зашел взять еще двести.
- А может, ты не будешь им так жестоко мстить, а вступишь с ними в цивилизованный диалог, заодно сэкономишь сто долларов?
- И это говоришь мне ты, Мария, мать твоих троих детей, хозяйка нашего хомячка Густаво, женщина, которая каждый день вытирает пыль с моего телевизора.
- Что ты несешь, Антонио?
- Я несу врагам смерть и разрушение. Пойду, отрублю у них что-нибудь жизненно важное, подвинься, Мария.
- Антонио, Антонио!
- Что, Мария?
- Сегодня было так смешно! Представляешь, этот негодяй Гонсалес у нас на работе открыл бутылку пива зубами.
- У, Мария, это ерунда, я тоже так умею. Смотри. (Хрясь!). Гм. Тьфу. Гм. Тьфу-тьфу-тьфу.
