- Карл Маркес? Я не люблю коммунистов, особенно немцев. Особенно евреев.
- Хорошо, Антонио, а как ты относишься к творчеству Эриха Мария Ремарка?
- Мария, определись, про кого именно ты хочешь поговорить. Я не могу обсуждать сразу трех таких разных писателей.
- Антонио, по-моему, тебе пора заканчивать с текилой.
- А я и заканчиваю. Осталось всего сто грамм. А пока давай продолжим нашу интеллектуальную беседу, мне нравится. Как тебе этот негодяй наш сосед Рамон Гарсия?
- А что, он тоже что-то написал?
- Да, он написал в подъезде, что Цезария – толстая дура, трепло и негодяйка. По-моему, это очень точно.
- Да, на мой взгляд, это очень остро и сатирично. А скажи…
- Прости, Мария, я закончил с текилой. Пойду, принесу еще.
- А когда ты вернешься, поговорим о Сервантесе.
- Ну, что ж, о мебели я тоже могу поговорить.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Смотри, здесь написано, что сегодня у тебя будет хороший насыщенный день, а у меня велика опасность черепно-мозговой травмы.
- Где это «здесь»?
- В «Вечернем Мехико».
- Что? Про нас пишут в газетах? Какой негодяй позволил себе написать о нас такое?
- Да нет, это гороскоп.
- Как они посмели? Гороскопы пишут только про тех, кто уже умер! Я подам на них в суд!
- Антонио, ты перепутал с некрологом. А гороскоп – это предсказание судьбы.
- Дай-ка сюда. Ну, и где? Где здесь написано, что это гороскоп для Антонио Халапеньоса?
- Да нет, вот гороскоп для козерогов, а ты же козерог.
- Что, Мария? Они посмели обозвать меня козерогом? Сами они козлы рогатые!
- Антонио, имеется в виду знак гороскопа. Вот я, например, Весы.
- И это неправда. Какие ты весы? Тебя ни одни весы не выдерживают, взвешиваешься только в аэропорту или в овощном магазине.
- Антонио, ну, какой же ты непонятливый…
- Я непонятливый? А это где написано?
- Это я сказала.
- Ах, ты. Ну, получай! (Удар).
- Ой, Антонио, у меня, кажется, черепно-мозговая травма. (Падает).
- О! Потеряла сознание. Хотя, если бы меня ударили по голове разводным ключом, не знаю, как бы я отреагировал. Зато теперь у меня, кажется, намечается насыщенный денек. Все-таки эти негодяи – газетчики иногда пишут правду. Алло, Люсия? Приготовь что-нибудь вкусненькое, я еду.
- Мария! Мария!
- А? Что? Сколько времени?
- Три часа ночи.
- Что случилось, Антонио?
- Хочу тебе сказать, все время забываю, а сейчас вспомнил.
- Ну, говори.
- Мария, ты дура.
- А, это я знаю.
- Откуда?
- Мне уже говорили.
- Кто?
- Какой-то негодяй.
- Вот негодяй – так оскорблять мою жену. Ну, спи… А, Мария, Мария!
