По странам рассеяния | страница 16
Сердце, мысли — в пролетающих гусях.
Пойнтер мой проснулся, поднял уши
И, повизгивая, закусил губу…
Милый, мы с тобой родные души —
Бросим город весь за фанзу иль избу.
Чтоб она у озера стояла,
Где на зорях отдыхает дикий гусь,
Где багульник расцветает в скалах,
Где была нам незнакома эта грусть…
Пойнтер милый, разве это мало?
Синьцзин
Осенний перелет
Все в красочном осеннем оперенье,
Как распустивший хвост фазан-петух,
Крадусь с двустволкой вдоль озер в волненьи
И, точно пойнтер, напрягаю слух.
Слетают утки всплесками прибоя,
«На юг! На юг!» — октябрьский их девиз.
Ах, поменяться бы своей судьбою
И с птичьего полета глянуть вниз!
Нежданно — смерть от маленькой дробины,
Зато в полете вечном жизни путь,
И мир просматривать, как ленту кино,
И где понравится — там отдохнуть.
Осенняя утиная фиеста!
И бесконечные простор и ширь!..
А мы — рабы друзей, вещей и места,
Нам узы эти — тяжелее гирь.
И, наглядевшись, я стреляю в стаю…
Опомнись. Не завидуй облакам!
Мгновенно жизнь утиная простая
Безвольно падает к моим ногам.
И всплески судорожно будят воду…
Луна за горизонтом жжет костер.
Осенняя вечерняя природа
Роняет оперенье вглубь озер.
Весной
Мы блуждаем весною втроем
В зеленеющих парках столицы.
Над весенним, но мутным ручьем
Одуванчик цветет златолицый.
И сирени, и яблони тут
Непохожи на грустных невольниц —
Так обильно, космато цветут…
Мне за них не обидно, но больно.
Две-три пагоды выгнули вдаль
Темно-красные стильные крыши;
Горизонт — перламутр и эмаль,
Небо майское радостью дышит.
И, как новая вольная мысль,
Как контраст старины с современьем, —
Самолет чертит гордую высь
И в душе зарождает волненье.
Синьцзин
Недавно
Недавно я видела южное небо
И даже колосья пшеницы…
Красивы прообразы нашего хлеба,
Колосья, как стрелы-ресницы.
А южное небо совсем не такое —
И глубже оно, и звездистей.
Но режут экспрессы пространство любое,
Я снова в стране этой льдистой.
Здесь реки не синие — реки в оковах.
Под небом беснуются галки,
Предвестники зим неприютно суровых…
Мне лета минувшего жалко!
Синьцзин
«Точно раковина, небо на закате…»
Точно раковина, небо на закате
Отливает перламутром и багровым,
И луна дневное бёленькое платье
На глазах сменила золотым покровом.
И в неверном этом переходном свете
Почернели чайки и взвились, как листья, —
Как сухие листья, что взметает ветер,
Как мазки небрежной своенравной кисти.
Я сама не знаю, как случилось это,
Заволнилось море, стал прозрачен воздух…
И — ушло опять незримо быстро лето,
Как, срываясь в ночь, летят в пространство звезды…