— Блин, Ида, — говорит Густав. — Ну и стерва же ты! Не надоело? Может, отдохнешь, а?
Ида мигает. И тут же смеется деланым смехом.
— Господи, какой же ты смешной, Гу, — говорит она, оборачиваясь к Юлии и Фелисии, которые неуверенно смотрят друг на друга. — У мальчиков такой грубый юмор.
Ребекка берет Густава за руку. Она гордится им и стыдится своего малодушия.
* * *
Мину и Линнея сидят на потертом темно-зеленом диване в кабинете директора. Сама директриса находится в соседней комнате, где обычно сидит ее заместитель, и разговаривает с сотрудником полиции.
Линнея вертит в руках мобильный, как будто ждет звонка. Мину изо всех сил старается не смотреть на нее. Всем своим видом Линнея показывает: не трогайте меня, оставьте меня в покое!
Кабинет у директора на удивление маленький. На полке папки разных цветов. Несколько увядших растений на окне. Шторы в бело-зеленую клетку не первой свежести, да и окно не мешало бы помыть. На письменном столе рядом с допотопным компьютером лежат аккуратные стопки бумаг. Стул некрасивый, но наверняка эргономичный. Единственное, что бросается в глаза, это лампа с орнаментом из стеклянных мозаичных стрекоз на абажуре.
Первый раз за все время Мину оказалась в кабинете директора.
К директору вызывают за плохие оценки или хулиганство.
Когда Мину училась в пятом или шестом классе, она мечтала о том, чтобы случилось что-то драматическое. Чтобы школа начала гореть или чтобы всех школьников взял в заложники какой-нибудь преступник. Чем старше она становилась, тем яснее понимала, как наивна она тогда была. Но только сейчас Мину поняла по-настоящему, насколько действительность далека от детских фантазий.
Ужас в реальной жизни — совсем не то, что ужас в фильме, это не интересно. Это страшно, грязно. И самое главное — это нельзя переключить на другую программу. Уже сейчас Мину поняла, что воспоминания об Элиасе будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
Ну почему я не зажмурилась, думает она.
— А я уже видела мертвеца раньше, — вдруг говорит Линнея.
Мину смотрит на нее. Взгляд Линнеи по-прежнему направлен на мобильный, который она вертит в своих испачканных тушью пальцах. Ее ногти аккуратно накрашены ярко-розовым лаком.
— Кто это был? — спрашивает Мину.
— Я не знаю, как ее звали. Одна тетка. Старая алкоголичка. Она умерла от инфаркта. Просто умерла, и все. Мне было пять лет или около того.
Мину не знает, что сказать. Это так далеко от ее жизни.
— Такое не забывается, — бормочет Линнея.
