— А вы, сэр? — ждет заказа Ника Тони.
— То же самое.
Тони уходит, Вэлери кладет руки на стол, и они прилипают к недавно протертой клеенке в красную и белую клетку. Вэлери вспоминает напыщенное предостережение единственного среди ее поклонников юриста — никогда не заказывать вино в ресторанах с клетчатыми скатертями, бумажными салфетками и ламинированными меню. Через двадцать минут после начала их первого свидания она решила, что второго не будет.
— Видите, вы все же решили выпить, — замечает Ник.
Вэлери с недоумением на него смотрит.
— Вы сказали, что вам сейчас не до вина, — он понимающе улыбается, — когда оставили корзину.
— Ах да... — Вэлери пытается расслабиться или хотя бы казаться таковой. — Ну, видимо, настроение изменилось.
Ник как будто обдумывает ее слова, немного поворачивает свой стул, чтобы видеть Вэлери под другим углом, и затем, кашлянув, спрашивает:
— Почему вы не взяли?
— Что не взяла?
— Корзину.
Вэлери сглатывает и осторожно подбирает слова:
— Я не... доверяю... женщинам, которые ее принесли.
Он кивает, словно понимает, о чем идет речь, а потом удивляет Вэлери, сказав:
— Я тоже им не доверяю.
В ответ на ее озадаченный взгляд Ник поясняет:
— Они выходили из комнаты ожидания, когда я туда шел. И коротко с ними переговорил.
— Выходит, вы их знаете?
Он барабанит пальцами по столу и подтверждает:
— Да. Знаю.
Она едва не спрашивает откуда, но не делает этого, догадываясь — через жену. Ей не хочется идти по этому пути, она боится, что он замнется, отвечая, нарушит ритм их осторожной дружбы, указывая тем самым, на что-то нечистое в ней. Вэлери хочет верить в возможность настоящей дружбы, которая продолжится и после пребывания Чарли в больнице. Давно уже Вэлери ни к кому искренно не привязывалась, так давно, что готова была отказаться от этой мысли. Джейсон постоянно обвиняет ее в отсутствии желания, но она видит это дело по-другому. Это связано скорее с ее статусом работающей матери-одиночки, выпавшей из круга общения, в том числе женского. Она никогда не впишется в компанию матерей-домохозяек, населяющих Уэллсли, нет у нее времени и на дружбу с бездетными юристками из ее фирмы. И в основном это ее устраивало: сумела же она пережить разрыв с Лорел и старыми школьными подругами. Повседневная жизнь отвлекала ее от размышлений на темы о том, чего не хватает в ее жизни. Однако улавливая это сейчас — чувство подлинного товарищества, возбуждающего напряжения, какое возникает на грани знакомого и неизвестного, — Вэлери испытывает такую острую тоску, что у нее перехватывает дыхание.
