— Я принесла вам это, — говорит Роми, осторожно ставя корзину к ее ногам.
Вэлери опускает взгляд и обнаруживает напротив букета бутылку вина, горлышко которой обмотано рафией.
Вэлери видит этикетку на французском языке, отмечая про себя, что бутылка из виноградника в Провансе, и чувствует прилив ярости на неуместность в такой момент вина. Вэлери оглядывается, чувствуя себя загнанной в ловушку, осознавая, что ей некуда деваться и нет никакой возможности как-то обойти или протиснуться мимо этих женщин и убежать. И разумеется, она не может уйти. Она обещала Нику ждать.
Вэлери кивает, принимая корзину, но отказывается благодарить Роми за ее приношение и поворачивается ко второй женщине.
— Здравствуйте, Вэлери, — медленно, словно обращать к иностранке, произносит та. — Меня зовут Эйприл. Моя дочь Оливия учится в одном классе с Чарли. Мы хотели сказать вам, что весь класс мысленно с вами. Вся школа. Мы сочувствуем вам и вашему сыну. Как он?
— Прекрасно, — отвечает Вэлери, мгновенно пожалев о своих словах, особенно наблюдая за выражением лица Эйприл. Есть в нем что-то неприятное — высокомерное и агрессивное одновременно. Кроме того, Чарли чувствует себя не прекрасно. Далеко не прекрасно. Поэтому она добавляет: — Он сейчас на операции.
Женщины удивленно, встревоженно переглядываются, укрепляя подозрения Вэлери в том, что Роми волнуется насчет судебного иска и боится расстаться с частью своих денег. Внезапно она вспоминает серьги Роми, которые были у нее в ушах в день открытых дверей — «гвоздики» с огромными бриллиантами, — и замечает скромные серебряные кольца на их месте. Нет и кольца. Все в ее облике приуменьшено, это портрет женщины, показывающей, что она отнюдь не состоятельна.
— На операции? — переспрашивает Роми.
— Да. Пересадка кожи.
Роми касается ладонью своей щеки.
— Как... его лицо?
Ответ Вэлери быстр и краток:
— Мне бы не хотелось это обсуждать.
Подруги снова обмениваются взглядами, в который еще откровеннее сквозят тревога и личный интерес.
Кривя губы, Роми говорит:
— Мы просто переживали.
— За кого? — резко спрашивает Вэлери.
— За Чарли, — вступается за подругу Эйприл.
Вэлери свирепеет, услышав имя своего сына, произнесенное этой чужой женщиной, которой вообще нечет здесь делать.
— Послушайте. Я не собираюсь подавать в суд, если вы из-за этого переживаете. Несмотря на всю вашу безответственность.
Роми, кажется, сейчас расплачется, а Эйприл говорит:
— Она не безответственная.
