Охрана! - попробовал было крикнуть экс-президент, но слова слились в комок и провалились назад, в горло, будто дерьмо в унитаз.
Не ори, это тебе не кабинет секретаря обкома, где ты подчиненных языком метелил, а смертное ложе. Твой, так сказать, погибельный одр. Или одер? Не, все же одр...
Ты кто? Почему такого цвета? Мне что, америкосы в охрану негра подсунули? Или кого-то из моих телохранителей недоброжелатели очернили?
Не пытайся быть остроумным – президенту такое не к лицу. И не стоит валять дурака – ты уже свалился. В старину на вопрос «Ты кто?» отвечали: «Дед Пихто», а по-современному – Сатана. Сие мой помощник – Смерть и ее слуги – Страх и Тоска. Ваши лекаришки утверждают, что эти чувства – симптомы инфаркта. На самом деле они – вестники моего прихода.
Привыкший к гадостным неожиданностям и неожиданным гадостям российской политики, да и от природы отчаянный Ельцин испугался адского властителя куда меньше, чем любой другой человек на его месте.
Чего ты приперся?! Проваливай отсюда! Я тебя не звал! - став президентом, ЕБН больше никому не «выкал» и не сделал исключения даже для повелителя тьмы.
Формально – не звал. Но ты всей своей жизнью готовил себе свидание со мной в миг своей кончины. Разве ты не знаешь, что всего опаснее демонское искушение в смертный час? Запомни: смерть – верное орудие, перед которым и святой спасует. Я простер дерзость свою до того, что присутствовал на Голгофе при распятии Спасителя, расчитывая повторить искушение, с которым потерпел неудачу в пустыне. В виде хищной птицы я даже уселся на самый Крест.
Цели моего присутствия у смертных одер... одр... одров - архангелы меня не возьми! - что же это какие-то лошади дряхлые на моем языке скачут! Короче, рядом с без пяти минут жмуриками я появляюсь по ряду причин. Во-первых, помешать раскаянию умирающего. Во-вторых, захватить душу, обреченную аду, на отлете и без всякого промедления. В-третьих, человеку, за посмертную участь которого предвидится большой спор с добрым началом, предложить в час погибельного страха свои услуги - за уже несомненную и бесспорную продажу души. В-четвертых, просто люблю терзать человека ужасом перед кончиной и оттягивать агонию. Образно выражаясь, ваше мученьице – мое развлеченьице! Тысячи тысяч христиан испытывают, умирая, эту пытку: что в секунды, когда больной откидывает копыта, его комната переполняется угрожающими чертями, которые тянутся к его орду – тьфу! не дери меня святые! - одру жадными когтями. Умирающие часто не только видят меня, но и вступают со мной в физическую борьбу: так было с Людовиком Благочестивым, святой Катериною Сиенскою и множеством других. Хочешь и ты попробовать подраться? Заранее предупреждаю: не удастся!
