Ничей ребенок | страница 19



Среди моих знакомых был один молодой человек, Фрэнк Марстон, только что с университетской скамьи. Родители его, давнишние друзья нашей семьи, естественно, беспокоились за сына, потому что он «сбился с пути и пропадает в Блумсбери», — во всяком случае, так они полагали. Они просили меня «присмотреть за мальчиком и повлиять на него» — не знаю уж, что под этим подразумевалось, — и «заставить его взяться за ум»: вероятно, им хотелось, чтобы я уговорил его поступить на службу. Заниматься его нравственным воспитанием я решительно отказался, но охотно пообещал побеседовать с ним и выяснить его взгляды. И хотя я вскоре увидел, что Фрэнк действительно приобрел неприятную эстетскую манерность, я убедился также, что свою зеленую гвоздику он носит как-то по-своему.[21] Как оказалось, он познакомился с великим непризнанным гением, человеком эксцентричной внешности, но сверхчеловеческой силы — только вот его заслоняют от мира зависть и глупость его собратьев. Я согласился, что все это вполне возможно, если он и в самом деле необыкновенно талантливая личность, и Фрэнк, приняв чрезвычайно загадочный вид, предложил мне сводить меня в храм на поклонение его богу. Судите сами, каково было мое изумление, когда Фрэнк назвал мне имя бога и это оказался не кто иной, как Шарлемань Кокс!

— Да ведь это первостатейный шарлатан! — воскликнул я неосторожно.

— А что вам о нем известно? — спросил Фрэнк тоном уязвленным и презрительным.

Я уже успел сообразить, что в своем увлечении мистером Коксом он не способен выслушать о нем правду, и я должен покривить душой, если не хочу, чтобы Фрэнк счел меня еще глупее своих родителей. Поэтому я сказал:

— До войны мне приходилось встречаться с ним. Но не сомневаюсь, что с тех пор он сделал гигантские успехи. Я бы охотно с ним повидался.

Мистер Кокс жил теперь в окружении, быть может, не столь живописном, как до войны, но запахи, как я заметил с облегчением, здесь отсутствовали. Квартирка была вполне опрятная, немного тесноватая, но на солнечной стороне и порядком захламленная ворохами «документации», но все выглядело гораздо лучше по сравнению с прежним убожеством.

Едва мы подошли к двери квартиры и Фрэнк позвонил, я сразу услышал знакомое «гав-гав» — как видно, мистер Кокс изменился мало. Разумеется, маэстро меня не помнил, и я постарался не будить его воспоминаний. В отношении внешности он пошел даже быстрее по тому пути, который я ему предрекал, — он уже достиг стадии Вителлия и, потолстев, по крайней мере, килограммов на пятнадцать, приобрел весьма внушительную фигуру. Он принял нас в неглиже, как и подобает гению: брюки в крупную клетку, державшиеся на кожаном поясе, рубашка цвета вереска с открытым воротом тоже в крупную клетку и галстук из золотой парчи. Пиджака на мистере Коксе не было. Он выглядел нелепо, как статуя Праксителя, на которую, неизвестно зачем, напялили костюм шута из племени варваров. Но в общем мне понравилась его бравада — он как бы заявлял всему миру, и совершенно откровенно: вот не желаю, черт побери, быть паинькой, да и все!