— Все может быть, — сказал я задумчиво, — все может быть.
Расставшись с Рэндлом, я, естественно, стал раздумывать над странным стечением обстоятельств, которые я наблюдал в тот вечер. Для меня уже было совершенно очевидно, что Шарлемань — один из тех тщеславных, своекорыстных шарлатанов и неудачников, которых Америка благоразумно выкидывает в Европу. Подобные типы попадались мне и раньше, но никогда еще не встречал я такого яркого, махрового экземпляра. Как это, черт возьми, удалось ему обвести вокруг пальца леди Медлингтон, известную лондонскую даму-аристократку? Быть может, тут сыграло роль покровительство Доусон-старшей? Весьма вероятно. Кстати, кто такие эти Доусоны? Я с первого взгляда определил, что в них нет ничего от богемы, даже от ее отвратительной университетской разновидности. Но я сильно сомневался в том, что эти люди, как отрекомендовал их Рэндл, — «высшая английская аристократия». Аристократы могут принимать у себя Кокса в качестве шута и прихлебателя, но они, конечно, не станут наносить ему визиты в его не слишком опрятных апартаментах. Интонации голоса, манера говорить, одеваться — все решительно свидетельствовало, что Доусоны — буржуа среднего достатка. Если это действительно семья английского военного чиновника, служившего в Индии, то этим объясняется их несколько чванливый тон, который Рэндл ошибочно принял за аристократизм. Но, бог ты мой, что их связывает с Коксом? Я рассмеялся, когда представил себе, что две английские буржуазки вдруг взяли курс на «высокое искусство» и ухватились за Кокса, приняв его за феникса. Дочка явно влюблена в этот ланолиновый профиль Гермеса и в скоморохе видит бога. Но мать? Неужели она не старается образумить дочь, спасти ее от глупейшего брака? Или она, как полагает Рэндл, хочет, чтобы Кокс достался ей самой? Нет, это просто невероятно. Почему же набоб, глава семьи, просто-напросто не запретит им водить знакомство с этим «черт знает каким» Лотарио? Очевидно, положение мистера Доусона в семье, как это случается со многими самодержцами, сводится к малоавторитетной роли сверчка на собственной печи…
Я решил, что непременно схожу к Шарлеманю Коксу.
И вот я вновь на подступах к жилищу мистера Кокса, «атмосфера» которого днем показалась мне еще более отвратительной. Взбираясь по грязной лестнице, я почему-то вспомнил, что юные лорды-помещики в романах Скотта о Веверлее непременно ютились в мрачных лачугах как раз перед тем, как заполучить богатую наследницу.
