— Я ему верил. Думал, он учит терпеть боль, преодолевать страх…
— А у него, оказывается, просто что-то не в порядке с головой, — констатировал Ральф.
Разведчик заподозрил это примерно на середине рассказа Тэна, но сейчас уже больше не сомневался в своей догадке. Так вот, значит, что сталось с Карлосом; знать бы еще, насколько это далеко зашло…
— Рассказывать дальше? — перебил его мысли Тэн.
— Достаточно.
— А можно вопрос?
— Конечно.
— Зачем тебе надо все это знать?
— Через три дня я должен предстать пред ясны очи твоего любимого учителя.
Ральф догадывался, что после его ответа Тэн не останется равнодушен, но реакция молодого человека просто поразила:
— Не ходи! Пожалуйста!
— Не могу, — грустно улыбнулся разведчик.
— Ради самого Бога! Ты его не знаешь… Он…
— Ничего он мне не сделает: С'каро — мой отец…
В первый момент Тэн просто отшатнулся, но, видимо, любопытство все же пересилило.
— Я так и знал… Нет, не то… Я хотел сказать, ты смеешься, точно как он… И потом до тебя я боялся только С'каро, но когда ты…
— Опять ищешь себе покровителя? — прервал его бормотанье Ральф. — В тени большого дерева никогда не вырастет такое же второе. Не знаю, кто это сказал, но ты на всякий случай запомни.
— Я запомню. — Тэн рассматривал свои руки: они казались грязными от налипшей на них сосновой смолы.
Он был явно обижен, и Ральф запоздало сообразил, что, сам того не желая, сделал ему больно. Не в покровителе и не в защитнике на самом деле нуждался этот молодой человек, который уже давно считал себя взрослым, — ему не хватало тепла и участия, не хватало близкого человека, не хватало друга. Того, кто бы мог выслушать и на кого можно было излить накопившуюся за многие годы невостребованную любовь. Ведь недаром Тэн по-прежнему не расставался с плоской жестяной коробкой, подобранной в развалинах поселка. И вот, наконец, такой человек вроде бы появился, но, оказывается, это всего лишь попутчик.
С досады Ральф, точно так же, как и Тэн, машинально обследовал свои руки и принялся соскабливать с пальцев намертво въевшуюся смолу. Глупо, конечно, но он невольно чувствовал себя виноватым: сначала Риу, который, как шальной, бегает среди ночи по Тайгу, теперь вот Тэн… В конце концов, кто он им — воспитатель? Или, может быть, психолог? Откуда ему знать, что можно, а что нельзя говорить? У него ведь даже никогда не было собственных детей…
— Ладно, — так ничего и не придумав, первым заговорил разведчик. — Риу ждет.
