– Про Титову Катерину нету рифмы никакой – та сама заложит мину и отправит на покой!
Но вопреки ожиданиям Титова Катерина намека на свой противный характер в стихах не усмотрела, напротив, очень смеялась и даже полезла целоваться. Прочие дамы ревниво признали, что стих вышел не дежурный, обязаловки ради, а от души и со смыслом. На этом фоне их откровенно обидело голословное обещание мужской части коллектива «преклонить колена перед Леной, Таней с Таней, снова Леной и Натальей», тем более что дальше шло про «Ксюш – четыре, Юли – две и вновь Наташа, Ира где?». Помянутые всуе четыре Ксюши и Ира обиделись особенно.
– Ты чего тут? – невежливо спросил ее Евгений Николаевич, от неожиданности продолжая загораживать собой дверной проем.
Принципиальная блондинка, возмущенно фыркнув – нашел место глазки строить, да еще этой злыдне! – решительно отодвинула его и протиснулась в кабинет.
– Да так… – исчерпывающе ответила Катерина.
– Понятно, – кивнул бывший однокурсник и нынешний начальник. – Потом твоя очередь? Я тебя в машине подожду.
Конечно, понятно, думала Катерина, оставшись сидеть перед заветной дверью в гордом одиночестве. Чего ж тут непонятного-то? Сначала они с Бабиным учились на одном курсе, потом получили квартиры в доме, который построил для журналистов губернатор накануне выборов, Бабины – на пятом, а Титовы – на седьмом. С его женой, Светкой, Катерина как-то сразу подружилась, еще когда они все ходили в женихах-невестах, поэтому Катерине про Евгения Николаевича тоже все было понятно. И вообще, гораздо проще утаить в мешке шило, чем какую-нибудь информацию в дружном редакционном коллективе, всеми делами которого ведает секретарша Танечка, а часть сотрудников еще и прописана по одному адресу. Поэтому относительно личной жизни коллег всем все всегда было понятно.
– Ты что – тоже разводиться? – приступил к делу Бабин, как только Катерина плюхнулась на сиденье редакционной машины и шофер Иван Семенович нахально – штопором – вкрутился в ближайшую пробку. – И на когда тебе назначили?
– На четырнадцатое февраля, на одиннадцать пятнадцать, – отрапортовала Катерина.
– А мне на одиннадцать ровно. Вот ведь свинство какое – у человека жизнь ломается, а ему на все про все – пятнадцать минут, – печально покрутил головой Бабин.
– А тебе сколько надо – полтора часа? – в свою очередь, удивилась Катерина. – Вы же вроде все решили. Люди взрослые. Вас отговаривать, что ли, надо? Так, может, ты тогда до четырнадцатого еще и сам передумаешь, а, Жень?
