Зябко ссутулившись, Василий еще побродил по квартире, бесцельно переходя из комнаты в комнату. Потом забрел в коридор, и тут его остановил слабый, едва уловимый запах свежего хлеба. Василий взял буханку и отправился на кухню. Есть не хотелось, но надо же было чем-то заняться. Он освободил хлеб из газеты, вскипятил чайник, нарезал колбасы – равнодушно, без предвкушения, без удовольствия. Откусив от бутерброда, он стал невнимательно просматривать газету «Столица Урала».
Вообще-то газет он не читал, не покупал и не выписывал, зачем – если телевизор есть? Но эта вчера попалась под руку, кто-то прочитал и оставил, а он в нее хлеб завернул. На третьей странице вились затейливые буковки – «Будем знакомы!». И была фотография журналистки – молодая вроде, ничего особенного, прическа только интересная: с одной стороны волосы короткие, а с другой – длиннее, и глаза еще – озорные, веселые. Вздохнув, Василий примерился, откусил еще кусок хлеба с колбасой и без всякого интереса стал читать напечатанные пониже фотографии объявления.
Через пять дней после выхода в свет первого выпуска рубрики «Будем знакомы!» в редакции «Столицы Урала» приключилась маленькая внутрикорпоративная сенсация: заместитель редактора Бабин Евгений Николаевич явился на планерку с фингалом под глазом. Нет, сам по себе фингал, конечно, на сенсацию не тянул, в бурной редакционной жизни бывало всякое – пили, дружили, били морды, влюблялись и ссорились на веки вечные, в пылу дискуссий, бывало, ломали мебель и, к неописуемому ужасу коменданта здания, выбрасывали из окон цветочные горшки. Но вот происхождение сиренево-голубого украшения под левым глазом уважаемого члена редколлегии было из ряда вон необычным.
Катерина, по своему обыкновению, прилетела на работу в последний момент, когда уже началась утренняя планерка, и добрых полчаса любовалась на сконфуженную физиономию подружкиного мужа, который все норовил повернуться к общественности в профиль и напрочь лишился привычного красноречия. После окончания планерки Бабин стремительно сорвался с места и исчез в дверях, оставив коллег теряться в догадках.
– Видала?! – увязалась за Катериной секретарша Татьяна, наплевав по такому случаю на свои обязанности по уборке и немедленному проветриванию помещения. – Это же с ума сойти, что делается, да, Кать?
– А что делается? Я не в курсе! – весело поинтересовалась Катерина, открывая ключом с намертво привязанной к нему большой железной грушей дверь своего кабинета с табличкой «Отдел культуры». Из-за этой груши ключ не влезал ни в один карман, и Катерина его оставляла где ни попадя. Но смысл груши как раз и был в том, что любой мог прочитать на ней номер кабинета и вернуть потерю рассеянной хозяйке.
