— Когда приземлились большие корабли, я пировал мозгами моего дедушки. Все его потомки проявили уважение тем, что собрались, а я, как самый молодой, пробовал первым. Его мудрость, мудрость его предков и скрытое знание всех тех животных, которых он съел за свою жизнь и души храбрых врагов, также удостоившихся чести быть съеденными, словно они — часть семьи, втекали в мое сознание. Я не уверен, что ты в состоянии это понять, малыш.
Я покачал головой.
— Человечество никогда не умрет, понимаешь. Умирают только люди. Иногда маленькая часть целого теряется, несколько десятилетий выпадают, но жизнь в целом сохраняется, если не в этом теле, так в другом. Иногда личность обесславливает себя, и тогда его потомки сами отказываются его есть. Это огромный стыд, и Личность сама уходит, чтобы умереть где-то в одиночестве.
Яркие, как вспышка сверхновой, корабли спускались. Люди никогда не видели ничего похожего. Мы смотрели на это и не могли описать, ведь тогда у нас ещё не было языка. Ты видел картины, высокие арки из блестящего металла, гордые люди делают первый шаг на новую землю. Но я там был и могу сказать, что ваши люди были больны. Они пошатываясь спускались по трапу, и от них пахло лучевой болезнью. Мы могли уничтожить их всех прямо там ещё тогда.
Люди построили деревню на месте приземления и стали выращивать урожай на костях своих мертвецов. Мы предоставили им самим себе. Они не казались способными адаптироваться. Они были слишком странными и слишком медленными, мы ещё не попробовали ваш чарующий запах. Поэтому мы пренебрегли вами и ушли, озадаченные.
Тогда было начало весны.
Половина выживших умерла к середине зимы, некоторые от болезней, но большинство — из-за нехватки пищи. Это нам не было интересно. Но потом женщина оказалась в глуши и навсегда изменила нашу вселенную.
Когда ты повзрослеешь, тебе расскажут историю этой женщины, о том, какая беда привела её в ту глушь. Это часть вашей истории. Что до меня, то вид её, одной в горах, в зимнюю стужу пробирающейся сквозь снега на голой ярости, очень напоминал о снежной королеве. Кусок мяса в голодный год, горячая кровь жертвы в солнцеворот.
Впервые я увидел ту женщину, когда съел её супруга. Он вышел из своей хижины, как всегда, вечером на закате, с ружьем в руке, но он не осмотрелся. Я наблюдал за ним уже пять дней, и его поведение не менялось. На шестой вечер, когда он вышел, я сидел на крыше. Я позволил ему отойти на несколько шагов от двери, затем прыгнул. Я почувствовал, как его шея ломается под моим весом, разорвал ему горло для гарантии и стал рвать куртку, чтобы добраться до его внутренностей. Это было развлечением, зимой мы иногда так играем с теми, чьи мозги мы никогда не станем есть.
