— Думаю, здесь обошлось без нечистой силы… Гляньте на эти следы! Не свидетельствуют ли они о том, что гунн вылез по жерди, которую кто-то опустил ему в яму? — сказал задумчиво, а, глянув на кучу дров под навесом, вскрикнул: — И вот и она! Смотрите!
Крепкая длинная сучковатая жердь лежала сверху. На ее более толстом наискось срубленном конце желтели крупинки сухой глины.
Это было так неожиданно и вместе с тем так убедительно, что все некоторое время стояли молча. Радогаст хмурил рыжеватые брови и морщил лоб, пытаясь до конца понять обстоятельства, которые по-новому объясняли побег гунна. Тур восторженно смотрел на сына, чувствуя гордость за его ум и смекалку. А Черный Вепрь, бросив быстрый взгляд на следы, оставленные его ночным приключением, вдруг ударил себя кулаком в грудь и громко воскликнул:
— Пусть меня Перун убьет, если все было не так, как говорит Кий! Жердь в глине, на дне ямы след от ее острого конца, земля по краям обсыпана… Только кто же это мог сделать? Неужели кто-то из рабов? У нас есть несколько пленных акацирей — это дело их рук! Вернемся — допросим всех! А теперь не теряя зря время — в путь, в путь! Догоним негодяя — и он все расскажет!
Кий пристально всматривался в его лицо, пока он говорил, и ему показалось, что княжич чем-то смущен и пытается скрыть это смущение. Конечно, если бы не разговор, ничего Кий сейчас не заметил бы, а этот разговор застрял в его голове, как колючка в подошве, и теперь вынуждал относиться к княжичу предвзято. «Гм, неужели он помог гунну убежать? Неужели гуннская кровь так заговорила в нем, что он пошел на прямую измену своему племени? Может кажется мне только? Действительно, пленные акациры, родственники гуннов, могли помочь своему соплеменнику выбраться из ямы, а он уже сам и сторожа задушил, и коня вывел из конюшни…»
Однако Черный Вепрь был невозмутим. Ничего, кроме голоса, не выдавало его взволнованности, и Кий засомневался. «Черт его знает, — подумал он. — Не поймал — не говори, что вор!»
Здесь Черного Вепря поддержал Радогаст.
— Да, время не ждет — трогаемся!
Они быстро пошли к воротам, сели на коней — и небольшой отряд отправился в путь.
* * *
След легко нашли на влажном заиленном берегу Роси. Гунн вплавь перебрался через реку и некоторое время ехал по холмистому возвышению над Днепром, а потом начал забирать вправо и вскоре помчался прямо на юг.
Преследователи гнали коней, не жалея, без отдыха. След то терялся, то опять появлялся в густом степном разнотравье, ведя все дальше и дальше от обжитых поршанских краев. Остались позади зеленые дубравы и рощи, исчезли высокие шпили приднепровских круч, с которых открывалась даль на много поприщ вокруг. Зато началась седая от полыни и ковыля, немного холмистая равнина.
