И только среди обезглавленных деревянных статуй девушка не может навести порядок.
Она не решается дотронуться до них, не смеет коснуться их даже ветками каабы, которые служат ей метлой. Мария боится пошевелить деревянные тела: как бы из них не хлынула черная кровь, проклятая богом, отравленная кровь.
3
— Вон идет Доктор!
Жители деревни думают, что знают его хорошо. Но на самом деле они знают о нем не больше, чем в тот день, когда он пришел в деревню. Случилось это через несколько лет после того, как восстание было подавлено и многие нашли свою могилу в вырытой взрывом воронке.
Под крики пассажиров и брань проводников Доктора насильно вытолкали из вагона.
На станции пронесся слух, будто он в приступе гнева или безумия хотел не то украсть ребенка у какой-то женщины, не то выбросить его в окно. Не было никаких фактов, позволявших начать судебный процесс. Только слухи, домыслы, болтовня торговок лепешками и солдат, оказавшихся в тот момент на станции.
В полицейском участке его швырнули на земляной пол и продержали дня два-три. Он отмалчивался, не отвечал даже на допросах. Может, не знал испанского языка, и уж тем более гуарани, может, просто не хотел разговаривать и оправдываться. Может, его не заботило, что о нем подумают другие, раз он сам знал, что не виноват.
Наконец его выпустили, но из деревни он не ушел. Ему, видно, было все равно, где оставаться.
Долгое время он слонялся по деревне. Его одежда и сапоги с подрезанными голенищами износились вконец.
Он снял комнату на постоялом дворе нья [23] Лоле Чаморро в полуразрушенном доме на краю деревни. Там останавливались ночевать по дороге в Мисьонес пастухи из Парагуари и сборщики податей. Они иногда развлекались с девушками, нанятыми нья Лоле «для всяких услуг».
Чужеземец ни с кем не разговаривал, даже со старой, толстой, как бочка, плутовкой-хозяйкой. Он проводил все время в затхлой каморке, не более просторной и удобной, чем одиночная камера в полицейском участке.
Выходил только в лавку.
4
Увидев его в первый раз, дон Матиас шепнул своим завсегдатаям:
— Этому гринго [24], видать, воздуха маловато.
— Воздуха? Каньи ему маловато, вот чего! — сказал Дехесус Альтамирано, секретарь управления.
Он много пил в лавке дона Матиаса и жил на взятки, которые ему давали владельцы подпольных перегонных кубов.
Чужеземец подошел к прилавку.
— Что прикажете, сеньор? — спросил любезно лавочник не столько из желания общипать иностранца, сколько из любопытства.
