— Кирито!
Ему пришлось повысить голос и дважды окликнуть спящего.
Человек вскочил, мгновенно стряхнул остатки сна, растерянно заморгал глазами, зеленоватыми, как плесень, которая облепляет днище каноэ, и с беспокойством уставился на мальчика:
— Чего тебе, Алехо?
— Мама прислала поесть.
Мальчик протянул ему узелок: миску, завязанную в тряпицу, через которую пробивались струйки пара.
Тот замахал руками, отказываясь от угощенья.
— Здесь немного йопары, и все, — сказал мальчик.
— Зачем ты принес это сюда? А вдруг бы тебя увидели? Думаешь, поверят, что ты мертвецов подкармливаешь?
Усталые глаза мальчугана опечалились. Он потупился и принялся сбивать ногой чахлую крапиву.
— Мама надеялась…
— Я же сказал, чтобы она мне ничего не присылала. И так у нее куча неприятностей из-за того, что она меня спрятала.
— Надо поесть, Кирито. Ведь ты уже два дня ничего не ел.
Мальчик снова протянул узелок. Кирито неохотно взял его. Алехо вытащил из обоих карманов по апельсину и отдал их. Кирито развязал узелок. В помятой жестяной миске дымилась фасоль с мясом. Сверху лежала ложка и несколько лепешек из маниоки. Кирито накинулся на еду.
— Разузнали что-нибудь? — спросил он с набитым ртом.
— Сильвестре и остальных арестованных сегодня увезли на поезде, надели на ноги кандалы и увезли.
— А куда, не слыхали?
— Нет. Наверно, в Парагуари, потому что конвоиры были оттуда.
— Всех отправили?
— Всех, кто жив остался.
Кирито пристально посмотрел на мальчика. Жестяная ложка звякнула о зубы.
— Наши им принесли поесть, так солдаты даже близко их не подпустили. Боялись, что разговоры заведут.
Мужчина с жадностью проглатывал куски; лицо его невольно омрачилось.
— Я с матерью ходил на станцию, — продолжал мальчик не без ребячьей гордости, — видел арестантов. У Сильвестре вся нога была в крови, а они ему все равно кандалы надели. Вместе с Гамаррой заковали. Я им бросил апельсин, угодил прямо в ноги. Когда поезд тронулся, Сильвестре с Гамаррой, наверно, разделили его и съели.
— Что ты еще узнал? — спросил Кирито, глотая непрожеванные куски.
— Ходят слухи, будто тебя в лесу ищут. Вчера вагон сожгли. У речки до сих пор дымок виднеется. Говорят, прежде чем запалить, они всю землю вокруг перекопали. Думали, наверное, там оружие зарыто.
Кирито опять растерянно заморгал; ложка на мгновение повисла в воздухе. Он недовольно поморщился, как будто ему в лицо пахнуло гарью от сожженного вагона. Но никакой гари не было, — над фасолью стоял мутный и жирный пар.
