— Нашел о чем жалеть!
Тем не менее Джек тоже растрогался, вспоминая, как в предвоенные годы, учась у иезуитов, он, Почоло и Алекс Мансано вместе, как говорят, мужали. И было вполне по-филиппински, что заклятый враг церкви, дон Андонг, отправил своего сына к иезуитам. Почоло, как и Алекс, метался между набожностью в школе и чудовищным родительским богохульством дома. Неужели эти нечестивые отцы не чувствовали своей непоследовательности? Нет. Поскольку сваливали всю вину на женщин. «Мой мальчик у иезуитов — его мать настояла. Вы же знаете — женщины!.. А мне все равно. Уж я-то присматриваю за тем, чтобы дома мальчик получал добрую дозу противоядия — от меня. Так что не важно, чем там они забивают ему голову. Когда он вырастет, это пройдет. Я об этом позабочусь». И действительно, после войны, кончив школу, Алекс пошел по нечестивому пути своего отца. Но не Почоло. Может быть, послевоенный Почоло презирал своего отца-неудачника за то, что тот разорился?
Деревянные панели ресторанного кабинета шептали ему теперь: «Мир у моих ног…» Пробили часы. Почоло, меланхолично допивавший кофе, сразу же очнулся и посмотрел на свои. С его лица исчезли воспоминания о трех маленьких мальчиках в коротких штанишках, непричесанных и необрезанных.
Джеку принесли пиво.
4
Секретарша была миниатюрная, красивая и до того молоденькая, что носила очки, в которых на самом деле не нуждалась — однако в очках она казалась куда серьезнее, чем без них; она предпочитала, чтобы комплименты касались ее печатания или стенографирования, но не карих глазок.
По дороге к пещере, в «мерседес-бенце» мэра и с его же помощником за рулем, она, сидя на переднем сиденье, показывала достопримечательности, подложив под себя ногу, чтобы легче было поворачиваться от ветрового стекла к Джеку Энсону, сидевшему позади.
— Вот новый административный центр. Мэр Гатмэйтан распорядился, чтобы его строили в малайском стиле. Видите, сколько там крыш? Слева от вас река, но ее не видно, мешают эти лачуги из пальмы-нипы. Мэр Гатмэйтан сносит их, так что скоро у нас будет настоящая набережная. Ужас сколько машин! Сейчас мы в старой части города — при испанцах она называлась побласьон[16]. Это наша старая ратуша, потом мы построили новую на месте рисовых полей. Но мэр Гатмэйтан хочет перевести мэрию снова в старое здание, потому что оно ему нравится: начало девятнадцатого века, красная черепичная крыша, кирпичные стены, а позади веранда, выходящая на реку. Следующая деревня очень интересна — известняковый холм…
