— Ты их боишься?
Джози с улыбкой крутила кольцо на пальце:
— Ничего я больше теперь не боюсь.
— Но я слышала, ты говорила, что боишься.
— Изумрудов — нет. Я символов боюсь.
— Для тебя они просто изумруды — и только?
— Просто безумно дорогие побрякушки. — Джози продолжала крутить кольцо, рвала его с пальца.
— О Джози! Мне чудится, будто ты меня хочешь вырвать из этих украшений!
— Вот именно! — крикнула Джози. — Хочу вырвать, выдавить, вытряхнуть тебя. И не тебя одну — маму тоже и всю эту традицию. На камушках должен остаться только ценник!
— Но почему? Зачем это тебе?
— А потому, что я должна, я не могу иначе. Я слишком глубоко увязла, обратного хода нет, и толку нет сопротивляться! И вообще жизнь не спрашивает — хочешь ты или не хочешь! Она диктует. Что бы ты ни делала, делаешь по принуждению, нравится тебе это или нет.
— Вздор какой! Всегда можно остановиться или заняться чем-нибудь другим.
— Если я даже займусь другим — все равно это будет делать все та же Джози. Я остановлюсь, а Джози будет продолжать. Я не могу перестать быть Джози.
— Разве Джози так нехороша?
— Бедняжка Джози совсем нехороша, Наталия, собаке не пожелаешь того, что происходит с ней!
— Происходит, происходит, вечно что-то происходит! Но почему ты позволяешь, чтобы происходило с тобою?
— А что делать?
— Совершать поступки!
— Какой ты ребенок, Наталия! Но вот сегодня на тебе две серьги, а завтра останется только одна, и ты сразу станешь старше меня.
Наталия вскинула руки к ушам.
— Я сохраню обе серьги! — объявила она, горделиво откинув головку, сияя улыбкой, сверкая изумрудами.
— Но ты ничего не можешь изменить! — охнула Джози. — Пойми, мне известна твоя судьба!
— А мне не известна твоя, зато известно, что все считают меня упрямой. Ты знаешь, что такое любовь?
— Еще бы мне не знать! Кто-то идет?
— Тетя Элиза. Она тоже влюблена — в Андонга Ферреро. И она не умрет, Джози!
— Да как ты можешь помешать тому, что уже произошло?
— Куда девалась мантилья? Тетя, тетя, как вы долго!
— Я поднялась наверх, как только твой отец позвал меня.
— Они еще внизу?
— Кто?
— Эстебан и Марио.
— Внизу.
— Спуститесь к ним, тетя Элиза, скажите Эстебану, что я прошу извинения, я передумала: мы не поедем с ним. И спросите Марио, не будет ли он любезен отвезти нас в церковь.
— Да что случилось?
— У меня предчувствие.
— Какое?
Наталия открыла было рот, но не нашлась что сказать. В смятении она резко повернулась, взметнув юбками. В комнате все оставалось на своих местах, но что-то неуловимое кружилось и кружилось, ускользая от ее глаз. Наталия еще раз повернулась, пытаясь различить, что это, и тут взгляд ее упал на разбитое зеркальце.
