– Не узнал? – голос обладательницы прекрасной улыбки оказался еще прекраснее – волнующий, напористый, чуть с хрипотцой.
Гумбатов стал щуриться, морщиться, будто плохо видел, стараясь выиграть время.
– Окосеешь, – предрекла она результат его жалких потугов, уже откровенно завлекающее посмеиваясь.
Он перестал гримасничать и должен был чистосердечно признаться:
– Извините, не узнаю…
– А я тебе напомню, а я тебе напомню, – с шутливой угрозой произнесла она и пошла на него, подошла вплотную, прижалась – даже через дубленку он почувствовал исходящий от нее жар, энергию, темперамент, черт знает, что только от нее не исходило для Гумбатова уже длительное время не прикасавшегося к женщине.
– А-а!.. – расплылся он в искренней улыбке, признав, наконец, и сгоряча не успев испугаться ее напористости и угрожающего тона.
– А-а! – подхватила она, передразнивая, – Б-э-э! Слава Богу! Сколько лет, сколько зим! Как поживаешь?
– Нор… Нормально, – сказал он, все еще немного растерянный.
– Нор-нормально? – спросила она. – Здорово. А конкретнее? Все-таки столетия прошли с нашей последней встречи.
– Конкретнее? – переспросил Гумбатов, уже овладев ситуацией и подхватывая предложенный ею шутливый тон, – Что ж, можно и конкретнее. Конфиденциально могу тебе сообщить, что сегодня между пятью и пятью двадцатью утра произошла мощнейшая эрекция, но ввиду отсутствия партнера противоположного пола, продержавшись минут пять пошла на убыль…
Она захохотала, да так, что проходивший неподалеку старик прохожий испуганно посмотрел на них.
– Узнаю прежнего Гумбатова, – произнесла она сквозь смех. – А как вообще дела? Что ты делаешь в промежутке между мощнейшими эрекциями?
– Ищу женщину. Работаю в бухгалтерии, – честно и грустно признался он.
– Грубо, грубо, – констатировала она. – Проза жизни.
– Да и жизни особой, в общем-то, нет, – сказал он. – Так… Хожу себе…
– Хочешь, зайдем в кафе, погреемся, – предложила она, – я угощаю.
– Да что ты?! Правда! Вот это праздник!
– Хватит дурачиться, – сказала она. – В кафе продолжишь. Я замерзла.
– Вообще-то я на работу собирался, – сказал он. – Как законопослушный гражданин.
– Нельзя опоздать?
– Можно.
– Нельзя вовсе не пойти?
– Можно.
– Ну вот и хорошо, – она решительным жестом взяла его под руку и направилась вместе с ним в сторону кафе, вывеска которого с нелепым названием «Сфинкс «отсюда просматривалась. Они вошли, толкнув неожиданно тяжелую дверь и его обдало теплом и уютом после слякотной погоды на улице. Как и следовало ожидать, ничего египетского в этом кафе не было – ни снаружи, ни изнутри. Душа Гумбатова от тепла и приятных запахов тихо запела и заплясала в предвкушении чего-то хорошего, что подсказывало ему его ненадежное предчувствие. Они уселись за меленький столик в углу возле широкого окна-витрины, и она сказала:
