– Честное слово, я бы с удовольствием, но сегодняшняя жара меня совсем вымотала.
– Ладно, тогда пусть Джеки хотя бы проводит вас до отеля, – сказала Барбара, а Джеки, в неожиданном порыве галантности, тут же вскочил и стал искать сандалии.
– Не беспокойтесь, я и сама дойду. – Марина сунула письма в сумку.
Ей хотелось скорее уйти, пока у Бовендеров не возникло еще каких-нибудь инициатив по части досуга.
Поняв, что компания разваливается, Барбара сникла, вконец расстроенная собственной неспособностью придумать на вечер что-то увлекательное.
– Как мы с вами ни встречаемся, вечно ухитряемся все испортить, – вздохнула она.
Марина заверила, что все вовсе не так. Барбара встала у двери, прислонившись плечом к стене. Не то чтобы она загораживала выход – сделать такое девушке попросту не позволяла комплекция, – но пройти мешала.
– Будет лучше, если вы не станете говорить Аннике про эти письма, – наконец сказала она, крутя на руке браслет. – Едва ли ей понравится, что я позволила кому-то рыться в почте, хоть вы и имели полное право забрать письма супруги доктора Экмана.
Марина вспомнила, сколько раз другие ординаторы просили ее не говорить доктору Свенсон про результаты анализов, не подтверждающие диагноз, про халтурно проведенный осмотр – и как доктор Свенсон неизменно обо всем прознавала.
– Сейчас у меня едва ли есть возможность сообщить ей что-либо.
Барбара сжала прохладными пальцами Маринину руку:
– Она у вас появится, когда вы встретитесь с ней.
– Эти письма принадлежат Андерсу и Карен. И больше никого не касаются.
Барбара улыбнулась еле заметно, но с искренней благодарностью:
– Спасибо.
Вернувшись в отель, Марина положила письма на ночной столик и с сомнением посмотрела на аккуратную стопку. Здесь им было не место. Конечно, столь личную корреспонденцию нельзя было оставлять в почтовом ящике доктора Свенсон – но ведь и для Марины она была чересчур личной. Она убрала конверты подальше – к Библии на португальском – и позвонила Карен. Марине было необходимо услышать ее голос. Может, он приглушит ощущение вины от неожиданного прилива любви, что она почувствовала к Андерсу?
– Я, наверное, слишком поздно? – спохватилась Марина. Она вспомнила о времени, лишь набрав номер.
– Я все равно не сплю, – ответила Карен. – И хуже всего, что после восьми мне никто не звонит. Все боятся разбудить мальчишек.
– Об этом я совсем не подумала.
– Хорошо, что ты позвонила. Тем более что мальчишек теперь и пушкой не разбудишь. Сегодня утром я тебе тоже звонила. Мистер Фокс дал номер твоего мобильного.
