– Вот так-то лучше, – пробормотал он.
Она кивнула. Джеки был прав, когда потащил Бар-бару купаться. Это было единственное спасение. Марина опустила глаза – и не увидела ничего, кроме темной мути, поглотившей нижнюю часть ее тела. А вокруг резвились дети, залезали друг другу на плечи…
– А вы вообще знаете, что там под водой? – спросила Марина.
– Не знаем, – ответил Милтон. – Оно и к лучшему.
Вернувшись в отель, Марина проверила мобильный – два звонка от мистера Фокса, один от матери и один от Карен Экман (ее номер был подписан именем Андерса). С тем же успехом можно было и не уезжать из Миннесоты. Марина вдруг подумала, что, пожалуй, понимает, почему доктор Свенсон не пользуется телефоном. Она приняла холодный душ, выпила бутылку воды, легла в постель – и увидела сон, в котором потеряла отца на вокзале. Проснулась Марина в девять вечера, от звонка Барбары Бовендер.
– Мы просто хотели проверить, все ли у вас хорошо, – сказала она. – Мы чуть не убили вас этой поездкой.
– Нет-нет, – пробормотала Марина, выбитая из колеи внезапным пробуждением, перегревом и кошмарами. – Все хорошо. Просто я пока не привыкла к этому климату, нужно время.
– Да-да, нужно время! – почему-то обрадовалась Барбара. – Вот я чувствую себя намного лучше, чем прежде. Весь секрет в том, чтобы не прятаться от жары в четырех стенах. Джеки уверяет, что кондиционеры ослабляют иммунную систему. Чем больше гуляешь, тем скорее привыкаешь. Приходите к нам. Выпьем.
– Сейчас? – спросила Марина, словно у нее были какие-то другие дела.
– Небольшая вечерняя прогулка вам не помешает.
Похоже, почетным стражам доктора Свенсон было одиноко. Да и Марина тосковала в отеле. Два дня назад Томо – в знак признательности за то, что Марина так долго живет в «Индире», – переселил ее в более просторный номер, но тот оказался столь же затхлым и унылым, как и предыдущий. Вид из окон здесь открывался получше, однако к стене была привинчена такая же безобразная металлическая штанга для одежды. Марина бросила взгляд на свое шерстяное пальто. Даже издали хорошо просматривалась сеть проеденных молью дырок возле воротника. Она сказала Барбаре, что придет.
Марина шла по городским улицам мимо закрытых магазинов. Теперь она понимала, как это здорово – вдруг увидеть, что один из них открыт. Если бы в этот вечер в универмаге Родриго горел свет, она непременно стояла бы вместе с толпой перед витриной и тянула шею, пытаясь разглядеть, что творится внутри. Марина не знала, сколько готова торчать в Манаусе в режиме бессмысленного ожидания, но уже чувствовала, что долго не выдержит. Для человека, привыкшего много и добросовестно работать, такое времяпрепровождение было невыносимо. Тот же консьерж, что по утрам принимал ее письма, сидел в вестибюле и в половине десятого вечера. Казалось, он очень обрадовался Марине – ведь та не приходила несколько дней.
