— Серёжа, английской принцессе подарили розовый алмаз в пятьдесят четыре карата.
— Тогда я найду в пятьдесят пять, — и ему захотелось добавить «только не розовый», ибо этот цвет вызвал в нём вдруг лёгкое отвращение.
— Серёжа, императрице Елизавете Петровне русское купечество преподнесло на золотом блюде бриллиант в пятьдесят шесть каратов.
— А я найду в шестьдесят.
— Серёжа, граф Орлов преподнёс Екатерине Второй бриллиант в сто девяносто пять каратов.
— А я в двести.
— Серёжа, английской королеве подарили бриллиант «Великий Могол» в двести семьдесят девять каратов, который англичане похитили в Индии.
— А я найду в триста!
— Серёжа, но ведь я не английская королева.
— Ты лучше! — крикнул Рябинин, видимо, на весь лагерь, и выскочил из палатки, чтобы бродить всю ночь по окрестным сопкам и размышлять, объяснился ли он в любви или нет…
Жанна посмотрела на часики и тревожно сдвинула брови… Он удивился ему бы надо следить за временем. Она подняла взгляд, в котором Рябинин усмотрел нетерпение. Тогда в его мозгу как-то сомкнулись разрозненные факты — неожиданность её прихода, претензия на родственность, ждущий взгляд… Нет, она пришла не о муже рассказать и не о любви поговорить.
— Жанна, у вас ко мне дело?
Она встрепенулась, прикрыв улыбкой выдавшую её суету.
— Сергей Георгиевич, мне нужен юридический совет…
— Вероятно, по поводу мужа?
— Нет-нет. Вернее, не мне, а моей подруге.
— Ну, если она человек достойный, — улыбнулся Рябинин, ещё не поняв этого внезапного перехода к подруге.
— А недостойному не поможете? — улыбнулась она какой-то приклеенной улыбкой.
— Помогать хочется людям хорошим. Если она грымза и мещанка…
Улыбка отклеилась, словно Жанна её сбросила удивлёнными губами.
— Не понимаю вашего жаргона, Сергей Георгиевич.
— Грымзу-то?
— Нет, мещанку, Вы уже несколько раз употребили это слово.
— А вам оно непонятно?
— Это слово из лексикона девятнадцатого века.
— Мещанство-то живо и в нашем веке.
— Ах да: отдельные квартиры, полированные гарнитуры и личные автомобили.
Жанна заговорщически понизила голос, а улыбка, как ему казалось, отклеенно повисла на незримых ниточках внизу, у подбородка. Теперь Рябинин знал, что пришла она по делу и что он ей нужен. Не за разговорами пришла. И всё-таки она срывалась, вступая в ненужную ей перепалку, — так велико было неприятие рябининских взглядов.
— Вы забыли дачи, — подсказал он.
— Тогда, Сергей Георгиевич, все мещане.
— За всех не расписывайтесь.
— Ну, кроме вас.
