— «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…» чуть слышно сказала Маша.
— Да, темновато, — согласился он, припадая к роднику.
От остуженной воды зашлось горло, желудок и, кажется, сердце. Ему не понравился сильный привкус железа и каких-то минералов. Маша пила мелкими глотками, закрывая глаза и как бы погружаясь в себя.
— Серёжа, ты будешь пугаться тигров.
— Её бы прогазировать, да с сиропчиком…
Он стал раскладывать костерок, чтобы подогреть тушёнку. Маша бродила меж стволов и гигантских папоротников…
— Ой-ой, скорей!
Рябинин схватил ружьё и в два прыжка очутился рядом. Она смотрела на тощее растение, подобное чайному кустику, выросшему без солнца.
— Серёжа, это жень-шень!
— Что-то непохож, — возразил он, представлявший его почему-то в виде кривого кактуса.
— Он-он, из семейства аралиевых!
— Только попила воды и сразу же нашла, — не верил он скоротечному чуду.
— Серёжа, копай. Корень должен иметь форму человека.
Рябинин ножом вырыл кустик — корень оказался в форме волосатой змеи.
— Потому что молодой. Мы его попробуем…
Земля дышала влажным тропическим сумраком. На огне топилась свиная тушёнка. Дым полосами бинтовал поляночное пространство. Родник неспешно крутил в своих струях нитки мха. А они сидели на валунах и грызли змеевидный корень, исходивший белёсым противным соком…
Где-то под сопкой не то рыкнуло, не то хрюкнуло.
— Серёжа, тигр!
Он вновь схватил ружьё, но вдруг увидел Машу, словно до сих пор с ним в маршруты ходила другая женщина…
Распущенные волосы, закрывшие шею от комаров, в свете огня блестели молодой сосновой корой. Глаза, полные весёлого страха, отражали лесную тьму. Крепкие губы ослабли, приоткрывшись. На щеке засохли мазки сока змеевидного корня. А рука безвольно взлетела и легко коснулась лба, что-то отгоняя может быть, тигриный рык.
Рябинина залила сладкая и великая сила, которую в тот миг он не понял. Ему захотелось броситься к Маше и сделать для неё всё прекрасное, что только есть в мире. Или взлететь на её глазах в небо — лучше с ней.
Но был тигр. Где он? Рябинин вскочил — сейчас этого полосатого он сделает пятнистым. Но тигр не пришёл.
Рябинин влюбился.
Он знал за собой неудобную черту — накаляться в спорах до повлажнения очков. Тогда мысли заслоняли сидящего перед ним человека; тогда он как бы терял его из виду, увлечённый в неразрешимую даль своей идеей. Рябинин боролся с этим, вступая в подобные ристалища лишь со знакомыми людьми да с отпетыми преступниками, пробуя расшатать их пещерные взгляды. Но был простой способ не терять себя в самом палящем споре — прикрыться иронией. Рябинину помогало, хотя он не сразу отгадал причину…
