– Ладно, – согласился полицейский, – но только до тех пор, пока я не пойму, что здесь происходит.
– Дай мне твой телефон.
– Зачем?
– Затем, что я хочу быть уверенной, что ты со мной на все сто процентов. И что у меня под дверью не появится какой-нибудь незваный гость.
– Ты мне не доверяешь?
– После твоего фокуса с Доном?
– Телефона я тебе не дам.
– Почему? Собираешься кому-то звонить?
– А тебе станет от этого легче?
– Да.
Грант вынул телефон из кармана и бросил его на колени Пейдж.
– Спасибо, – поблагодарила сестра.
Она попыталась встать, но ее руки были слишком слабы, чтобы оттолкнуться от пола.
Детектив наклонился и, взяв ее под мышки, поставил ее на ноги.
– Знаешь, а в этом есть даже что-то положительное, – заметила женщина.
– И что же именно?
– Теперь, когда ты здесь, ты сможешь увидеть, что происходит с моими клиентами после того, как я отключаюсь.
Пейдж вышла из туалета, а Грант остался. Он стоял, держа руки под струей горячей воды, и с невероятной сосредоточенностью стирал с них каждую капельку крови.
Наконец он закрыл воду и посмотрел на себя в зеркало.
И вздрогнул.
Из зеркала на него смотрел Дон – с той самой застывшей гримасой, которая была у него на лице перед тем, как он перерезал себе горло. Его губы не шевелились, но Грант слышал голос своего друга так же ясно, как если бы тот стоял рядом и шептал ему на ухо.
«Ты ничего не знаешь».
«Ты ничего не знаешь».
Грант переоделся в сухую одежду – мешком сидящие на нем джинсы и футболку, оставленные одним из клиентов Пейдж. Потом он помог сестре протереть мокрые полы, убрать пятна крови из холла наверху и вымыть нижний туалет – то есть вернуть дому тот дешевый лоск освещенного свечами борделя, который он увидел, впервые войдя в дверь девяносто минут назад.
Когда раздался звонок в дверь, Мортон спрятался в пустой чулан возле бара и прикрыл за собой дверь как раз в тот момент, когда Пейдж направилась в прихожую.
Она надела на себя нечто настолько кружевное и прозрачное, что он с трудом мог заставить себя посмотреть на нее. Волшебным образом ей удалось совершить чудо со своим лицом с помощью основы под макияж и грима, так что теперь она выглядела не как героиновый наркоша, а как сексуально истощенная французская манекенщица на подиуме.
До детектива донеслись приглушенные звуки.
В прихожей послышался скрип отодвигаемых засовов.
Раздались голоса, едва слышные, но от этого не менее страстные и призывные.
Потом послышался звук приближающихся шагов, за которым последовал взрыв смеха.
