Обнаженные ритмы | страница 10

ярче зёрен кукурузных

на лице глаза сверкают.

Я люблю смотреть на негра,

когда негр сидит с друзьями:

ярче мокрого графита

лоб сверкает над глазами.

Я люблю смотреть на негра,

когда негр в постель ложится:

на спине сверкает кожа

ярче перьев чёрной птицы.

ЧЁРНАЯ СВАДЬБА

Прости меня, бог милосердный,

Сан Педро, молись за меня

со дня негритянской свадьбы,

с этого самого дня.

Были чёрными папа и мама

и вся остальная родня,

а кругом были чёрные свахи

и чёрная болтовня.

Прошли они в чёрную церковь

под взглядами чёрных святых,

и падре, который венчал их,

был даже черней, чем жених.

Уселись на чёрных скамьях

в чёрных покоях своих,

а так как не было белых —

никто не кричал на них.

За белым телком послали

на радость гостям почётным,

но белого не достали

и заменили чёрным.

Постлали в чёрную полночь

на чёрных кроватях бельё,

и сделали в чёрной постели

чёрное дело своё.

ГОЛОСА

ПОЭТОВ

Луис Кане

ПЕСНЯ ИЗБИТОГО НЕГРИТЁНКА

Ой, не бейте! Ой, хозяйка,

не кричите: «Чёрный плут!»

Ой, как лупят ваши ручки —

просто колют, а не бьют!

Ой! Прекрасней ваших ручек

нет вокруг ни у кого!

Я ведь персика не трогал,

как же я отдам его?

Ой, хозяйка, вы б узнали:

может, я не виноват?

Неужели вам не жалко

драть зазря мой бедный зад?

На меня за жалкий персик

поднялась у вас рука,

хоть десяток их не стоит

даже одного шлепка!

Почему моя хозяйка

на побои так щедра,

а не вспомнит, что сама же

съела персик свой вчера?!

Ой, не надо! Ой, хозяйка,

ой, не бейте по спине!

Это так несправедливо:

персик — вам, побои — мне!

Андрес Синкуграна

КРИК ЧЁРНОЙ КОЖИ

(Перед прахом сожженного негра)

На тёмных ночных дорогах

(ночь в твоей коже и ладонях)

песню поёшь ты свою, и взметается пыль

островная,

листья пальм и высокое небо песнь твою

повторяют.

И в следах шагов твоих давних

(шаг тяжёлый, разутые ноги)

поёт чужеземная цепь, по ногам ударяя,

и следы твоих пролитых слёз вижу я на

стеблях табака,

В голове твоей негритянской

(волос жёсткий, глаза с поволокой)

песню свинцовая пуля поёт,

и поёт

жёсткий выстрел в ночи островной,

мёртвой без пения птиц.

В барабане твоём истомлённом

(звук тягучий, поверхность упруга)

вся печаль твоей песни слышна —

ветер гонит её и вверяет волна слуху верного

друга.

О Свобода, к тебе я взываю перед прахом

сожжённого негра,

Свобода глазам,

Свобода губам,

имени твоему, пролетевшему сквозь года,

чтобы в плаче моём ожить.

Свобода родным берегам

(разутое небо, глаза с поволокой,

песня звучит в барабане, натянутом туго,

ночью глухой,

спящей без пения птиц).

Свобода глазам, заблудившимся в небе