Трижды садились на мели. Два раза хватило просто людей на корму перегнать да по-подпрыгивать. На третий сели капитально.
«Потому что без воды
И ни туда, и ни сюды».
Пришлось всем раздеваться и слезать в эту болотную лужу. Хорошо — под утро вода тёплая.
Наконец, уже на рассвете, вывалились в Десну. Промыли покусанное комарами, уши сполоснули, чтобы не заснуть, и, в предвкушении отдыха после изматывающего труда, рванули вёслами напоследок. Уже вниз по течению.
«На речке, на речке, на том бережочке
Мыла Марусенька белые ножки».
«На том» — в нашем конкретном случае означает — «на правом». Вот мы туда и правим. Там и кое-какая «марусенька» наблюдается. Похоже, прямо по песне:
«Будет Марусеньку свекор бранити,
Свекор бранити, свекровка журити
С кем ты, Маруська, всю ночку гуляла,
С кем ты гуляла, с кем утро встречала?
Будут Марусю за косу таскати,
За косу таскати, в дому запирати».
«Маруся», повздыхав в предчувствии предстоящей «викторины» с «большими призами» за неправильные ответы на тему «Что? Где? Когда?», а главное — «С кем?», ушла, а мы на её место… припарковались. Ну, не пришвартовались же! Швартовных тумб или столбов нет. Такой… «запрыг с разгона». Корму — нагрузили, вёслами — гребанули, и носом на прибрежный песочек… «Запрыгнули». Луговина, дальше — холм и на холме городище. Небольшое — дворов полтораста. Елно.
В уставной грамоте Смоленского князя Ростислава записано: «От Елны урока три гривны и лисица». Не велик урок. Только запись эта сделана через три года после похода Свояка по этим местам — тут сплошное пепелище было. Но за последующие десять лет народ отстроился, людей прибавилось. Разрослось поселение. Выше и ниже по реке, на соседних возвышенностях, уже пара небольших посадов стоит.
Я уж собрался из лодки выгружаться, но Аким, не мне, а Ивашке, хоть я и рядом стою, говорит:
— Я со своими в город пойду. Там у меня знакомец есть — у него и встану. Да сразу и к посаднику. А вы идите вон туда, в нижний посад. Найдёте там себе место какое. Нужны будете — позову
Игнорирует нагло. В упор не видит. Ну и ладно. Кормщик с нами остался. Он нам и место указал. Неплохое подворье и от реки недалеко — надо ж за лодкой присматривать. Пока добрались, да сторговались, да разместились — мужики мои уже совсем на ходу дрыхнут.
Посадский-то начал по-первости и цену заламывать несусветную, и над безбородостью людей моих издеваться. «Босорылые, голомордые…» и ещё там всякие шутки шутить. Прав был Николай — от такой причёски на подбородке могут и убытки произойти. Включая — «со смертельным исходом». Народ у меня невыспавшийся, раздражённый, а хозяин веселиться собрался. Сейчас ему всё веселье и поломают. И не только веселье. «Хорошо смеётся тот, кто стреляет последним» — американская народная мудрость.
