— Перун не примет тебя в своих чертогах. Ты не будешь пить вино, и петь песни за одним столом с величайшими из героев. В лучшем случае тебе позволят убирать навоз за божественными свиньями. Раз они там пьют, то и закусывают. Ну не будут же герои гулять без закуски. Это ж не алкаши подзаборные. Следовательно, там, в вашем раю, есть хлев со свиньями и навозом. Или вы как мусульмане — свинину не едите? Тогда — будешь убирать за баранами. Там, в дерьме вечности, до самого Рагнарека — твоё место. Ибо Перун не садится за стол с бесчестными людьми.
— Ха! Что ты, вонючий слизняк из-под коры сгнившего дерева, можешь знать о чести витинга? Я — воин Перуна, а ты христианин — прах под ногами настоящих мужчин.
«Прах под ногами»… Ну, так это ещё уважительно. Не под копытами же. Рыжих меринов.
— Красиво говоришь, Фалет. Тогда, может быть, тебе знакомы такие руны:
«Эти камни в пыли
Под ногами у нас
Были раньше зрачками
Пленительных глаз»?
Не только «пленительных» — смелых, добрых, думающих… Человеческих. И твои там будут. Не будь так невнимателен к праху, витинг. Даже великому воину полезно смотреть под ноги. Но ты — не великий. Ты — бесчестный.
— Ха! И повторю тебе: ха! Смерть в бою — честь, смерть под пыткой — честь! И что ты, ничтожный сопляк из народа рабов, можешь сделать со мной, кроме смерти?
— Многое. Например, молча погрустить о твоём бесчестии. Или — громко объявить о нём. Я могу дать тебе возможность умереть с мечом в руке. Как ты хочешь. Или — не дать.
Расширение его зрачков от боли уже прошло, но теперь глаза и «сами собой на лоб лезут». Поговори со мною парень, поговори. И ты будешь целовать мне руки в припадке религиозной благодарности, пока я буду перерезать тебе горло.
— Ты попал, Фалет. Вы все попали. Но ты больше всех. Потому что дожил до разговора со мной. Ты попал в бесчестие, витинг. По самые ноздри твоей души. Посмотри туда.
Я ткнул большим пальцем себе за спину. Там Звяга с «горнистом» вытаскивали за ноги из-под стола тело зарезанного юноши. За ним по полу тянулась широкая полоса крови.
— В чертогах Перкунаса мне смешон гнев князей руссов.
Так, Николай не зря перепугался. Вид этого трупа сразу вызывает мысли о гневе князей. Почему-то. Это — позже. Сейчас — колем придурка.
— Разве я говорю о русских князьях? Я говорю о гневе вашего Перуна. Этот парень пришёл к вам, и вы взяли его в лодию. Как гостя. В ваш дом. Вы приняли его. Вы делили с ним хлеб и тепло костра. Как и положено по закону гостеприимства. А сегодня вы убили его. Вы убили гостя. Вы убили его подло, обманно, ударом в спину. Вы — бесчестны.
