Потом она появилась вновь.
Не могу сказать, что в какой-то момент начал усиленно оказывать ей знаки внимания, пытаясь потихоньку, исподволь, включать своё BLUDOVское обаяние, но…
…Просто терпеть стало выше моих недюжинных сил – а терпелка у нас ого-го, – и возник тот самый роман в письмах, после которого она ушла в отпуск. Думал ли о ней в те дни, вспоминал ли «тихим, незлобливым, добрым словом» сейчас уже и не вспомнишь. Лебединая шея, прямая спина
и отточенный жизнью взгляд.
Может правда не надо нырять,
а то
ей потом не прийти назад…
Что же делать мне,
когда рядом нет,
той,
которую можно любить.
И чей запах бьет молотком прямо в нос,
И заходится сердце в груди.
А я пью и «качаюсь»,
«качаюсь» и пью,
Что поделать – период такой.
Удивляться меж тем не перестаю,
Что пока всё еще живой.
Что, наверное, создал Господь меня,
Для чего-то, что только вдали.
И что взором не схватишь за горизонт,
И всё лучшее – впереди.
Так пускай я пока «качаюсь» и пью,
Пусть идёт, как идёт, наплевать…
Лозунг старый забыть,
чтобы не повторять
"Мы отходим – не удержать".
…А потом, после возвращения из отпуска, она совершила телефонный звонок. Как ни странно, в тот вечер собирался на футбол: на Восточку, 4а – «пока идет футбольный сезон мы – интеллигентные болельщики Торпедо Москва» – наши играли с Владикавказом, что, с учетом всей предыдущей истории взаимоотношений, накладывало определенный отпечаток…
Вместо этого я пригласил её на свидание.
Выход из метро и поездка в таком до боли знакомом трамвае…
гербера…
прогулка от самоходки № 128 в Строгино по парку…
поездка на продукции баварских моторных заводов – первый раз в жизни ехал в «бэшке»-купе…
лёгкий ужин «У МАМАН» на Бирюзова…
предложение напоить её утром чаем…
10-й этаж и знакомство с кошкой…
какие всё ж таки у неё шея плечи и спина…
какие?..
я буду говорить тебе об этом до утра…
ягодицы и ноги…
как же хочется сделать ей именно эту ласку…
грудь и атласная, как китайский шелк, кожа…
руки и запястья…
щиколотки…
какие нежные губы и ласковый язык…
острый запах пота и мокрые простыни…
утро…
чай в постели…
как приятно освежает утренний холодок горячее тело…
провал в сон…
душ…
Через день она улетела в Париж. 9-го вечером, в Шурмана день рождения, сидя на лавочке у собственного подъезда, чего никогда не делал даже в бесшабашные времена хулиганской юности, родилось менее удачное… какое-то истеричное:
Я сижу под дождем на лавочке,
День рождения братана.
Пиво есть и играет тальяночка
