Затем Мико сказал, что в случае моего успешного внедрения в логово Людоеда он будет периодически выходить со мной на связь. Только если потребуется передать какую-нибудь наиболее важную и срочную информацию, я могу позвонить ему сам. С этой целью он записал мне номер телефона, дозвонившись по которому, я должен буду назваться Михаем Келети-Ковачем. Эта фамилия была широко распространена в подпольном движении и раньше. Она служила синонимом символа революции — «красного кузнеца», вздымающего молот над старым миром, и предназначалась для дезинформации агентов, подслушивающих телефонные разговоры. Что касается имени Михай, то оно должно было заменить мое собственное имя. Если мне не изменяет память, этим каналом связи я воспользовался всего дважды — в первый раз, когда угнал о готовящемся уничтожении батальона Гергеи, и во второй — в праздник рождества, когда нужно было срочно доложить о результатах разведки немецких укреплений на передовой линии в районе Будакеси, Гед.
Но до тех пор произошло еще много различных событий.
ЛЮДИ В ВЫСОКИХ БОТИНКАХ СО ШНУРОВКОЙ НАЧИНАЮТ ДЕЙСТВОВАТЬ
Дом номер 3 по улице Каплони выглядел весьма респектабельно. Войдя в подъезд, я сразу понял, что попал в главную ставку отряда Пронаи. По комнатам и коридорам сновали какие-то юнцы, степенно шествовали затянутые в мундиры офицеры, мелькали люди в полувоенных френчах и высоких ботинках со шнуровкой. В просторном салоне, куда из большой передней вели двойные стеклянные двери, было особенно оживленно.
Унтер-офицерский мундир, в который я был одет, помог мне, не привлекая внимания, узнать, где находится господин лейтенант Чохани.
— Да вот он! — указал мне пальцем один из типов в ботинках со шнуровкой.
Все эти люди, толкавшиеся в зале, производили впечатление скорее сборища преступников, чем подразделения регулярной армии. Поэтому я спокойно и без лишних формальностей подошел к лейтенанту Чохани и назвал себя.
— Беда, — сказал он, озабоченно потирая лоб. — Начальник генштаба Берегфи издал строжайший приказ, согласно которому ни одного солдата из армии они взять не могут. Лучше даже не пытаться. Постарайся явиться еще раз, но в другом качестве.
— Я вас понял!
— Вот и хорошо. Будь здоров!
Дальнейших разъяснений мне не требовалось. Я был согласен с Чохани: если я все же попытаюсь сегодня совершить невероятное и меня не примут, не могу же я назавтра явиться сюда под другим именем и с другими документами!
Я поплелся к двери в самом мрачном настроении. Теперь мне предстояло привыкнуть к мысли о дезертирство из армии, так как другого выхода просто не было. Признаться, меня мало беспокоил тот факт, что я нарушу военную присягу. Тревожило другое — командование авиационной дивизии, где я служил, наверняка объявит розыск и меня будут искать как дезертира.
