— Чтоб ты тихо сидел. Дай я тебя хорошенько намылю.
— Не трогайте мое лицо.
— Уй, сначала на нас и не глянь, а теперь меня и не тронь. Если будешь смирным, дохляк…
— Полюбуйтесь-ка, ребятки, или я не хороша?
— Ну, даешь, Покахонта! Где ты раскопала эти махры?
— В магазине на витрине! Вон, три шкафа, полные хламья, настоящая барахолка, ребятки! Бусы, шляпы, чулки синие и красные, все, что душе угодно, клянусь родной мамочкой.
— Не сметь. Не трогать вещи моей мамы.
— Помалкивайте, дон Дохляк. Слово, что мы вас не тронем. Чего трепыхаетесь? Эти вещички вам совсем ни к чему, одно старье, все ваши лампы и пепельницы и другое барахло, на кой черт они вам сдались, а?
— Вам не понять, дикари.
— Слышь, ребята, как он нас?
— Ну, дядя, это ты зря. Если у меня кожаная жилетка на голое брюхо и если у тебя, Покита, перья на голове, значит, мы настоящие дикари, так сказать, последнее ха-ха ацтеков? Так вот, дон Дохляк, отсюда мы выйдем пышно убратые, я — в твоих шмотках, а моя Покита в одежде твоей мамаши, за тем мы сюда и пришли.
— Украсть одежду?
— Все, старикан, твою одежу, твою обстановку, ложки — чашки, все.
— Но зачем, какая этому цена…
— В том и дело. Нынче моль в цене.
— Вы хотите продать мои вещи?
— Уй, в Лагунилье это с ходу пойдет, как твой драндулет «акапулькоголд», а что выручим за манатки, старый…
— Сначала ты выберешь для себя вещички, моя красотка Покита, лучшие бусы, самую яркую горжетину, все, что тебе по нраву, моя жаркая.
— Не болтай, Артист. Не распаляй меня, мне и так приглянулась эта беленькая постелька, вдруг еще захочется нырнуть в нее, с тобой вместе.
— Опять?
— Да хотя бы. Ну, а сейчас к делу, не отвлекайся, мой милый Артист.
— Брадобрей, работай живее.
— Глядите, как я его разукрасил, вся харя в пене, как сам Сантиклос.[45]
— Оставьте меня, довольно, сеньор.
— Что-что? Ну-ка, головку набок, побреемся как след.
— Говорю вам, хватит.
— А теперь головку влево, будьте вежливы.
— Не трогайте меня за голову, вы меня растрепали!
— У-тю-тю, детка, тихо, милок.
— Несчастные побирушки.
— Что ты сказал, старый хрен?
— Мы — побирушки?
— Побирушки те, кто побирается, слышь, дохлятина? Мы — берем.
— Вы — чума, мерзость, зараза.
— Что-что, старикашка? Эй, Артист, может, он нализался иль накурился?
— Да нет, его зло разбирает, что он уже падаль, а мы только на свет народились.
— Сука вас народила, всех вас, тараканы, крысы, паразиты проклятые.
— Осторожно, Фу Манжу, ты мою маму не трожь, тебе говорю — не надо…
