Наверное, мама была права, но почему-то папа в этом случае вызывал большую симпатию.
Геля со вздохом оставила газету — пора сваливать отсюда, пока не застукали. Быстро посмотреть, что тут еще интересненького, и сваливать.
У самой двери слева находилась вещь, по мнению Гели, несколько неуместная в кабинете, — походная койка, покрытая грубым верблюжьим одеялом.
Однако в дальнем, свободном от книг углу она увидела вещь, еще более неуместную и рассмешившую ее до слез, — на толстой цепи с потолка свисал большой кожаный мешок с песком.
Дело в том, что по утрам из глубины квартиры доносились звуки какой-то глухой возни, неясные выкрики и стуки — словно кто-то мутузил кулаками мешок с песком. Геле, ясное дело, было любопытно, однако она никого ни о чем не спрашивала — мало ли чем эти взрослые могут заниматься? Была охота потом смотреть, как они мямлят, врут и смущенно переглядываются.
А выходит, ничего такого, и не «словно», а на самом деле. Василий Савельевич боксировал, то есть мутузил кулаками мешок с песком! Вот и боксерские перчатки на стеночке повешены, а под ними стоят две небольшие гири. Попробовала поднять одну — оказалась тяжеленькая.
И кто бы мог подумать, ведь доктор выглядел истинным ботаном — нервный и в очочках (ну, в пенсне, какая разница?). Ах, как все-таки прав был многоумный руководитель их театральной студии со своим методом тотемных зверей — Василий Савельевич оказался, без сомнения, львом.
Геля на цыпочках (из одного уважения) вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.
В остальных комнатах, если подумать, ничего такого особенного и не было. Ну мебель старинная, ну телефон — почти такой же, как в ее Москве, только покрасивее.
А вот кухня! Кухня оказалась самым интересным местом во всем доме!
Там находились совсем уж допотопные штуки, похожие на те, к которым привыкла Геля, примерно так же, как мамонт на слона.
Во-первых, плита. Нет, во-первых, холодильник. Ладно — во-первых, плита!
Плиту топили дровами! Настоящими! Как камин на даче у Динки Лебедевой!
А ведь везде в доме было самое обычное отопление, батареи — чугунные гармошечки, как в ее Москве, дома, на Солянке!
И вдруг — дрова!
Сама плита сверху была железной, с шестью конфорками, а по бокам выложена белой плиткой с голубенькими загогулинками. Снизу, по центру, большая дверка — это духовка, слева топка, дверка под ней — зольник, там можно было даже запекать картошку. Все три дверки — железные, массивные, как у сейфа. Прямо из стены, над плитой, торчала еще такая железненькая штучка-заслонка — вьюшка, чтобы закрывать дымоход, который был там, за стенкой.
