Детская книга для девочек | страница 165
Картинка ей открылась идиллическая — с потолка низко свисала лампа в уютном, с бахромой, абажурчике. На столе, крытом истертой гобеленовой скатертью, высверкивал серебряный самовар (куда побогаче, чем у Рындиных). Мелания Афанасьевна, сдвинув на лоб свои жуткие очки, хлюпала чаем из блюдечка. Напротив сидел благообразный седой старик с длиннющей бородой — ни дать ни взять, Дед Мороз на отдыхе — и кормил из бутылочки, как давеча Щур, ту самую малышку. Ну, просто в гостях у сказки, блин.
— …сам видишь — дела мои пошатнулись, — отдуваясь, сказала Павловская, — так накинул бы за девку хоть полтинничек.
— Где ж я тебе напасусь полтинничков? — возмутился старик. — И сотнягу-то тебе плачу токмо по дружбе. Мне этих младенцев тащут и тащут, складывать уже некуда. И то, подумать — верный кусок хлеба на всю жизнь, эдак дите свое пристроить каждый рад.
— Благодетель ты, Калистрат Калиныч, — насмешливо скривила губы статская советница.
— Благодетель и есть! — загорячился дед. — Ты б знала, во сколько мне обходится один пащенок! Корми его, гляди за ним! Так ведь дохнут еще, паскуды, что твои мухи! Из пяти хорошо ежели одного до нужной кондиции довести выходит!
— Ну, за девку бы все же накинул, — не сдавалась Павловская, — девка-то тебе большой барыш сулит!
— Твоя правда. Девку-уродку завсегда жальчее, — согласился Калиныч и вздохнул. — Ох, больно уж тоща. Откормить сперва придется, а уж потом я за нее возьмусь. — Он умильно почмокал малютке и продолжил мирным голосом, словно речь шла о самых обыкновенных вещах: — Сперва горбик ей набью — чтоб и на спине, и на грудине. А после ножку еще подвыверну — хроменькая горбунья будет, это ж загляденье! Каменное сердце дрогнет, мошна сама собой развяжется…
Над головой у Гели грохнуло. Это Щур саданул кулаком по двери и с криком:
— Ах ты, старый упырь! — вывалился из шкафа.
Калиныч вскочил, но мальчишка уже выхватил у него из рук ребенка.
— Ну, здравствуй, мил человек, — старик, как видно, был не из пугливых. — Кто таков, обзовись, покуда я псов своих не кликнул.
— Не поверишь. Двоюродный внучонок самой госпожи статской советницы, — с издевкой представился Щур. — Что вылупилась, бабуся моя слепенькая? Никак не рада мне?
Павловская остолбенело таращилась на мальчишку, так и держа блюдечко в растопыренных пальцах.
— Кончилась твоя комедь, гадюка. И гляди, на Хитровку сунешься — своим скажу. Из рогаток расстреляют… — Щур хотел еще что-то добавить, но Калиныч пронзительно свистнул, и началась невообразимая кутерьма.
