Маленький город У.
Нужно было ехать на кладбище, искать могилу бабушкиной мамы. Полина предпочла бы остаться, но бабушку обижать не хотелось.
— Ну ладно, приятно было познакомиться, — сказала она и помахала троице рукой.
— Увидимся, — сказал Вован.
— Коська, домой сегодня придешь?
— Не знаю.
— Совсем отбился от дома. Давай-ка, не балуй, приходи.
Когда они отъехали, Полина вспомнила про тетрис. Ну, ничего, еще будет возможность передать.
— Ну тсьто ты будешь делать, болтается так целыми днями с этим Вовотськой, — заворчал дядя Гена.
— И что? — спросила бабушка.
— Тсюрка он. Отец, правда, русский, а мать — балайка.
Бабушка обернулась и подмигнула Полине. «Чурками» и «балайками» дядя Гена называл казахов. У дяди Гены развал Союза был больной темой, он до сих пор не привык к мысли, что страну отдали казахам. При советской власти семья жила неплохо, потому что тетя Зина была «из магазина», то есть работала начальником сети универсамов. Теперь они существовали на свои тощие пенсии, да заработки Бори. Коля в последнее время не работал — стройки заглохли, в другое место надолго устроиться не мог, потому что пил, уволили уже с трех работ. Дядя Гена, всю жизнь крутивший баранку, подрабатывал, но достаток у семьи был уж совсем не тот, что раньше. Они стали нацменьшинством в городе, где прошла вся их жизнь, коммунистическое «русский с казахом — братья навек», больше не работало (собственно, оно не работало никогда), чтобы наняться куда-то, нужно было знать казахский язык. Так что семья Ирецких жила старыми связями, стараясь с казахами без особой нужды не общаться. Полине до настоящего момента никакого дела до всего этого не было, но теперь ее ни с того ни с сего покоробило слово «чурка». Должно быть, из-за красивого разреза глаз Вована.
— Бабуль, а тот, у кого мать — казашка, а отец русский — он тут казахом считается? — спросила Полина.
— Ну, кто как смотрит, — ответил за бабушку дядя Гена, — родня Вовкиной матери, когда она замуж вышла, от неё отвернулась. Они думают, он русский, Вовка. И даже ни разу бабка с дедом его не видели. Вроде и нет у них дочки, внука. Вот такие у них нравы.
— Да ну, Ген, что ты всех под одну гребёнку? А ей-то тяжело, небось. Без поддержки, без помощи. Я б на её месте в Россию бы уехала.
— А тьсто ей там делать? Дворы мести? Вован вот халтурит, хоть как-то их кормит, а Лёшка, муж ейный, работал со мной — пьянь, гиблый человек.
Непонятно почему Полина слушала этот разговор очень внимательно. Информация о семейной распре добавила шарма и без того симпатичному Вовану…
