Он обернулся и поднял палец:
– Сейчас новости будут…
Я непонимающе заморгал. Какие ещё новости?
– Эй, вы чего?
Инютин раздраженно отмахнулся.
Я встал, подошёл ближе. И увидел его лицо. Он улыбался, беззвучно шевелил губами и не сводил глаз с телевизора. В пустом экране отражался огонёк керосинки.
Я неуверенно кашлянул. Хозяин меня проигнорировал. Всё так же смотрел выключенный телевизор. Рядом с керосинкой в мёртвом экране отразилась моя искажённая физиономия.
До меня вдруг дошло…
Я резко попятился. С грохотом опрокинул колченогий табурет.
На шум из соседней комнаты возникла заспанная мордашка.
– Какого чёрта, – зевнула Ксения, – Нельзя ли потише!
– Да, потише, – пробормотал Инютин, – Если можно…
Я нервно улыбнулся:
– Извините, – и кивнул в сторону двери, – Ксения, выйдем на пару слов…
Она пробурчала что-то сердитое. Но, кутаясь в одеяло, заковыляла следом.
Между крон деревьев проглядывали звёзды. Ночь была ясная и холодная. Я поёжился, плотнее накидывая бушлат:
– Ксения, детка… ты только не обижайся.
– Я не детка, – зевнула она, – Давай без «трэша», ладно?
Занавеска на окне была чуть приоткрыта. И отсвет падал на её лицо. Особых эмоций оно выражало.
– Твой отец… У него, что… – я неуверенно крутнул пальцем у виска, – проблемы с головой?
– Он мне не отец, – улыбнулась Ксения.
– А кто? – округлил я глаза.
– Никто.
Я вздохнул:
– Даже так? И ты не боишься?
– Кого?
– Его! – рассерженно ткнул пальцем в сторону окна, – Он – псих! Смотрит новости по выключенному «телику»!
– Не кричи, – поморщилась девочка, – Если страшно – можешь спать на улице.
Развернулась и спокойно отправилась назад в избу.
Вот, дура! Хотя и я не лучше…
Поймал её за плечо:
– Ксения, извини… Может, он – милый человек…
Она дёрнулась:
– Да что ты вообще знаешь? У него вся семья осталась в Болхове. Понимаешь? Вся!
Я виновато кашлянул. Опять зияющие провалы в памяти.
– А что случилось в Болхове?
Она хмуро на меня глянула. И пробормотала:
– Откуда ты такой взялся?
– Уже говорил. Не помню.
Она махнула рукой:
– Иди спать, Денис.
Я смерил взглядом её замотанную в одеяло фигурку – тринадцатилетняя совсем взрослая женщина. И вдруг подумал: не так уж сильно я отличаюсь от Инютина…
– Ксения, а почему не разбудила меня к ужину?
– Пожалела. Ты дрыхнул, как младенец. И храпел, как бегемот.
Я усмехнулся.
Нет, не о том болтаем… – Ксюша, уходить надо.
– Я лично иду спать. А ты вали, куда хочешь…
– Может, и ушёл бы. Только не знаю дороги.
Она зевнула:
– Спроси у «скорпионов». Те подскажут.
