Под ногами хлюпало. Ветер шелестел осокой. Мы крадучись пробирались по болотистому дну оврага.
Если подняться во весь рост – трава мне по шею. А Ксюшу – скрывала с головой. Девчонка неутомимо карабкалась через заросли. Я брёл следом. И мрачно размышлял: упорная. Так просто от неё не отвяжешься… Да и теперь мы, вроде, подельники?
Я глянул по сторонам. Мы уже далеко. Пора кое в чём разобраться:
– Ксюша… а почему здесь никто не живёт?
– Потому, что их выселили, – буднично объяснила она.
– Зачем? Атомная станция рванула?
Ксения тихо засмеялась:
– Откуда ты такой взялся?
– Не знаю, – честно ответил я, – Слушай, как добраться до города?
– А у тебя есть пропуск?
– Пропуск? – я ощутил себя великовозрастным придурком. Что-то странное творится вокруг. И сопливый ребёнок понимает больше меня! Несправедливо…
Она оглянулась и дружески ткнула меня острым кулачком:
– Хороший ты парень. Только поменьше тормози, ладно?
Мы напились воды из ручья.
А метров через сто Ксения свернула влево. И опять полезла в гору. Назад в деревню?!
Я не выдержал. Поймал её за куртку:
– Ты сдурела?
– Там рюкзак и велосипед! – сердито прошипела Ксения, – В другом дворе!
Я её отпустил. Конечно, такое ценное имущество она ни за что не бросит.
А девчонка вдруг спохватилась, извлекла крохотное зеркальце и стала наводить «красоту». Послюнявила чистый носовой платок, вытерла грязь и кровь с мордашки. Критически осмотрела наливающийся синяк. Лишь тогда, ощутив себе готовой, спрятала зеркальце в карман.
Я усмехнулся. Несмотря на юный возраст, логика у неё – вполне женская.
Завершив «макияж», Ксения опять полезла вверх по склону.
Я беззвучно выругался. И двинулся за ней – как слепой за поводырём.
Сделав изрядный крюк, мы достигли села с другого конца.
Двинулись задворками, осторожно вслушиваясь и всматриваясь.
Вроде было тихо. То есть, конечно шелестела листва, скрипели сухие ветки на ветру и чирикали птицы. Но больше – ничего.
– Вон там, за углом, – шепнула Ксения, указывая на ветхую, потемнелую избу, – Ты не бойся, их всего трое. А деревня – большая…
– Берём вещи и тихо уматываем, – напомнил я. Так, на всякий случай. Вдруг ей опять понравятся чьи-то ботинки?
Отдавать мне пистолет она категорически отказалась.
Мягко, по кошачьи ступая, девочка обогнула дом. И замерла, как вкопанная. Я приблизился, глянул через кусты терновника.
