Больше желающих сразиться с братом Феофаном, не чувствующим удары дубинкой, не нашлось.
– По дороге сюда я видел где-то рядом воз с бочонками вина. Найдите хозяина. Я покупаю весь воз вместе с парой лошадей и преподношу его в качестве приза победителю, – сказал король герольду.
Герольд, выйдя на середину ристалища, объявил монаршую волю. Хозяин воза тут же нашелся и спустился с берфруа. Продать весь воз оптом, да еще самому королю, это ли не удача. Да после такой удачи вино продавца пойдет нарасхват, а сам он с полным основанием будет величать себя поставщиком вина к королевскому столу!
Воз въехал между раздвинутыми барьерами. Возница передал вожжи герольду, и тот торжественно вручил их брату Феофану. Монах забрался на козлы и, сияя от счастья красным лицом, стеганул лошадей. Берфруа радостно зашумели.
– Что у нас дальше по программе? – спросил король.
– Сейчас предстоит небольшой перерыв, ваше величество, – сообщил граф Оливье. – Часа на два-три, не больше. Турнирные стражники и рабочие раздвинут берфруа и установят мишени для стрельбы из лука так, чтобы результат было видно всем, и никто не пострадал при промахе. У нас очень много желающих показать свое воинское и охотничье искусство. Больше, чем в любом другом виде состязаний.
Нечто непонятное начало выползать из тумана. Мучительно, с потугами и при странном отсутствии звуков. Выползало, выползало, выползало, словно цыпленок с человеческими разумом и ощущениями с мучениями выбирался из яйца смерти[10] к жизненному свету.
А потом свет в самом деле блеснул. Яркий… Вспышкой… Изнутри… И с осознанием того, что глаза при этом остались все еще закрыты.
Дражко пришел в себя сразу, рывком сбросив покрывало болезненного небытия, но не решился по возвращении в мир жизни открыть глаза так же быстро, потому что даже сквозь прикрытые веки он ощущал явно солнечный свет и боялся, что свет этот после долгого пребывания во мраке небытия ослепит его. Память вернулась к нему легко, одновременно с возвращением сознания, и он вспомнил, как готовил Дворец Сокола к обороне, когда получил предательский удар кинжалом. Рана и сейчас ныла, и, как воин опытный, знающий в ранениях толк, князь-воевода и соправитель княжества бодричей предпочитал не шевелиться, понимая – каждое движение вернет боль, а она может вытеснить из тела так трудно пришедшее в него сознание. Сознанию следовало сперва установиться, войти в ритм жизни.
Он прислушался. Если рядом с ним и был кто-то, то этот кто-то вел себя настолько тихо, что Дражко не ощутил чужого присутствия. Но где же он все-таки, и как обернулись события за время его беспамятства?
