На острове Врангеля обычай этот тоже жив, но обилие зверя, с одной стороны, и довольно крупная товарная ценность шкуры, с другой, начинают постепенно стирать обычаи.
В связи с большим количеством медведей, мы наблюдали постепенное исчезновение и другого обычая, связанного с промыслом этого зверя. Эскимосы до сих пор как бы очеловечивают медведя и иногда называют его «хозяином» или просто «человеком». Весной 1932 года я не мог поехать по острову для описи рек и сбора геологических образцов. Поехала Власова. Ее сопровождали Павлов и эскимос Анакуля. В верховьях реки Хищников они убили медведя, а двух медвежат — «Ваньку» и «Таньку» — взяли живьем и возили с собой. На следующий день, когда они работали руслом реки Мамонтовой, ехавшие впереди ее Павлов и Анакуля остановились и указывали почему-то на гору. Подъехавшая Власова спрашивает:
— Что случилось?
— Там человек! — ответили ей спутники.
Власова обеспокоилась и подумала, не случилось ли чего-либо на фактории. Павлов разъяснил ей, что на горе — медведь с медвежатами, но туземцы считают его таким же существом, как и человек, и часто называют зверя «человеком». Успокоившись, Власова с товарищами двинулись дальше.
Убив медведя, убивший или «хозяин» зверя совершает некоторые обряды. Как только шкура снята и разделывается туша, — а она разделывается сейчас же, так как замерзшую тушу разделать при помощи ножа невозможно, — извлекается сердце, тут же разрезается на куски и по куску бросается через плечо, за себя. Этим туземцы умилостивляют «духа медведя» в виде предварительного аванса. На этом обряд и кончается. Снимая шкуру, эскимосы оставляют череп в шкуре и так везут ее домой. По приезде, отдохнув, они устраивают, как они говорят, «праздник». Шкура вносится в юрту, распластывается на полу, голову немного приподнимают и раздвигают челюсти. Начинается «угощение» медведя. Перед головой ставят посуду с едой, горячим чаем, хозяин раскуривает трубку и предлагает медведю курить. После «угощения» хозяин иногда развлекает медведя: играет в бубен и поет, часто семья начинает подтягивать хозяину, и все поют хором под звуки бубна.
Только после этого череп вылущивается из шкуры. Шкура идет в обработку, а голову относят подальше за становище и укладывают мордой в северном направлении.
Но и этот обычай также начинает исчезать. Теперь все реже устраивают «праздники» кормления медведя. Убив одного медведя, легко соблюсти обычай. Но когда за весну промышленник убивает два-три десятка медведей, то на «кормление» всех просто нехватит времени. Иногда промышленнику случалось убивать в день три-четыре зверя, а эскимос Ннокко однажды убил сразу одиннадцать медведей. Тут уж не до «праздников». Тут и «духа»-то покормить сердцем некогда…
