А там целлюлозные заводы, хлопчатобумажные фабрики и прочие предприятия. Но они не видны, и бесполезно описывать их.
V. Старая базилика
Кавалер Ло Йодиче, старший бригадир Ди Маттео и еще два агента отдела расследований уже пять дней неумолимо преследовали его.
Из бара в бар, из квартала в квартал, из этого мира в иной! Украденный у пьяного приятеля еще в Америке револьвер продан, а проглоченный два дня назад ужин был последним.
Истощенный, он притащился к этой каменной скамье: старые газеты, шнурки, коробки серных спичек, а торговца нет. Вдоль цоколя здания запах застарелой мочи, мечта любой собаки.
Тоска по далеким, пропащим вещам охватила его: вспомнилась мать.
Перед ним площадь, портик, церковь. Старая базилика погружена своими пилястрами в аллювиальный покров, который пескоструйная река Тичино и строительные подсобники устроили с согласия Ленинских пещер. Между грозными тучами — склоны горы Монтероза.
Она погружает свои пилястры в добротный покров, под которым покоятся останки живших на этой земле поколений, прошедших свой путь от жаркого первородного праха, от смут Дезио и Парабьяго[5] до мрака земного.
А квадратная башня лишена красот и ждет леденящих туманов. Уже холодно деревьям, а колокола предлагают меланхоличные размышления.
Красота! Капители коринфского и смешанного стиля, тимпаны, орнаменты в виде рыцарских доспехов, в виде бычьих голов, светлые сверкающие мраморы!
Почему не любуются такими бесценными орнаментами в краю ломбардском? Арка из кирпича груба на квадратном пилястре. Родовой знак — это крест, который принимал в свой лагерь восставших против величия Империи, или змея, которая выворачивается из сердец человеков.
Есть города в других краях, где деревянные церкви крыты листами волнистого цинка, как портовые склады, а между docks, посадочными платформами, под цинковой крышей извиваются черные скорые поезда.
В тяжелых багажных вагонах они везут штабели параллелепипедов с массивными накладками. Склоняясь над столиками, с центрального прохода обеденного вагона старший официант в белоснежно-белом безупречно обслуживает застывших едоков, в то время как все подрагивает и покачивается на переводных стрелках. Виртуозный эквилибрист!
Мотки спутанных спагетти аккуратно выкладываются на тарелку каждого, затем следует второе под помидором.
Потом поезда останавливаются под храмовыми сводами, которые знающие инженеры рассчитали, применяя теоремы Кастильяно и Максвелла. В обширные атриумы вокзала вливаются толпы людей: удивительные дамы, солидные мужчины от промышленности и от транспорта и обычные проезжие.
