— Правильно сделала, что пристрелила ее. И приманка нам действительно нужна. Только зачем ты охотишься в одиночку?
— Ничего я не охотилась. Просто птичек наблюдала, у меня целый список. Чаро меня бы и не повел туда, где водятся злобные звери. И вдруг смотрю: антилопа гну! Глаза такие печальные, и нога в ужасном состоянии, кость наружу торчит. Чаро сказал: пристрели ее. Ну, я и пристрелила.
— Мемсаиб пига. Куфа!
— Попала точно за ухо.
— Пига! Куфа! — повторил Чаро, и они с мисс Мэри гордо переглянулись.
— Первый раз я убила кого-то сама, без тебя, Папа, или Отца.
— Отважная мисс Мэри, позвольте вас поцеловать! — сказал Джи-Си.
— Конечно. Только я вся потная…
Мэри поцеловалась сначала с Джи-Си, потом со мной.
— Я бы и Чаро поцеловала, — вздохнула она, — но понимаю, что не положено. Представляете, импала нас облаяли, прямо как собаки! Нас с Чаро ни одна живая тварь не боится. — Она пожала Чаро руку, и тот удалился к нашей палатке с книгой и ружьем. — Пойду умоюсь. Джи-Си, ты душка! Спасибо, что не стал ругать за антилопу.
— Сейчас пошлем за тушей грузовик, отвезем куда нужно.
Джи-Си ушел переодеваться, я тоже направился к себе. В палатке Мэри умылась мылом «сафари» и переодевалась, предварительно понюхав свежую рубашку, выстиранную мылом другого сорта и высушенную на солнце. Обычно мы любили наблюдать друг за другом во время купания, но сейчас в лагере был Джи-Си, и я испытывал нечто вроде неловкости. Усевшись у входа на стуле, я стал читать. Мэри подошла сзади и обняла меня.
— Все в порядке, дорогая?
— Нет… Знаешь, я так горжусь собой, и Чаро тоже гордится. Всего один выстрел, и звук такой — шлеп! — как мячик по стене, когда в сквош играешь. Бедняжка, наверное, ничего не услышала. Чаро мне пожал руку… Ты должен понимать, для меня это много значит: впервые что-то сделать без подстраховки, со всей ответственностью. Поэтому Джи-Си меня и поцеловал.
— Тебя каждый рад поцеловать.
— Если я позволю. И вообще, это разные вещи. Одно дело самой напроситься, а другое — вот так, спонтанно.
— А почему ты грустишь, котенок?
— Сам знаешь. Не делай вид, что не знаешь.
— Понятия не имею, — солгал я.
— Я ведь целилась в плечо, прямо в центр. Она стояла всего в двадцати ярдах: большая, черная, аж глянцевая. Вот так, вполоборота. И глаза такие печальные, как будто вот-вот заплачет. В жизни ничего печальнее не видела. И эта нога ужасная… И морда такая длинная, грустная… Я ведь не обязана рассказывать Джи-Си?
