Тщательно обдумав необычный вопрос и взвесив возможные последствия, я ответил, как подобает настоящему мзи:
— У него на родине никому бы не пришло в голову их пересчитывать.
— Ндио, — кивнул Мвинди и отошел так же хмуро, как и подошел.
На самом деле у Мейито была одна-единственная жена, очаровательнейшая женщина.
Сегодня, возвращаясь из продрогшей Шамбы, мы с Нгуи занимались тем, чем обожают заниматься все мужчины: планировали операцию, которая никогда не состоится.
— Решено, — сказал я. — Шамба будет нашей.
— Отлично.
— Кто возьмет Деббу?
— Бери ты. Она и так твоя невеста.
— Годится. Как будем держать позицию, когда на штурм будут брошены подразделения КАР?
— Свяжемся с Мейито, он пришлет подкрепление.
— Мейито сейчас в Гонконге.
— У нас есть самолет.
— Слишком мал. Как будем справляться без Мейито?
— Уйдем в горы.
— Слишком холодно, не сезон. Да и Шамбу потеряем.
— Война — дерьмо!
— Кто бы спорил.
Мы обменялись улыбками.
— Давай по-другому, — сказал я. — Будем брать Шамбу постепенно, день за днем. Куда торопиться? У нас есть то, что старики надеются получить, когда умрут. Мы славно охотимся, едим доброе мясо. Выпить тоже можем, только надо дождаться, когда мемсаиб убьет льва. После смерти нас ожидают Счастливые Охотничьи Угодья. Будем радоваться, пока живы.
Глухой Мтука не слышал наш разговор. Он походил на отличный движок, от которого отсоединили приборы. Такие случаи описаны в литературе. Зрение у него было лучше, чем у нас всех, вместе взятых; машину он водил как бог; экстрасенсорным восприятием, если такая вещь действительно существует, обладал удивительным. Когда мы подъехали к лагерю, он сказал, резюмируя разговор, из которого не слышал ни слова:
— Да, так гораздо лучше.
Его глаза светились состраданием и любовью ко всему живому: добрейший человек, которому я даже в свои лучшие минуты в подметки не годился. Он протянул мне табакерку: обычный, в общем, снафф, за исключением пары фирменных добавок Арапа Майны. Я захватил в щепоть добрую порцию и отправил под верхнюю губу.
Ни один из нас с утра не пил. Мтука от холода горбил спину и хохлился, как журавль. Небо затянули низкие облака. Я вернул Мтуке табакерку, и он сказал:
— Вакамба ту.
Мы оба это знали, и добавить было нечего; он принялся укрывать машину, а я ушел к палатке.
— Как Шамба? — спросила мисс Мэри.
— В порядке. Холодно у них.
— Моя помощь нужна?
Ах ты мой добрый котенок, подумал я и ответил:
— Нет, спасибо. На днях привезу Вдове аптечку, научу пользоваться. А то у детей глаза гноятся, позор для вакамба.
